Маша Трауб: Соня и Александра

– Конечно, – пообещал Владимир.

– Знаете, у нас ведь правда удивительное место. Не знаю, как уж так получается. Люди отсюда уезжают другими. Хоть немножко, но другими. И не переживайте из-за Сони. Все делают ошибки. Мне кажется, вы это уже поняли, и все еще можете исправить. Вам нужна семья и дети. Все устроится само собой. Все пройдет, все проблемы уйдут. Вы поймете, что такое настоящая радость и настоящее горе. Поверьте мне.

– Да, – ответил Владимир.

– Спасибо за поддержку.

Ирэна кивнула, пожала ему руку. Рукопожатие оказалось не по-женски крепким, а рука – тяжелой.

Владимир отправился к себе, думая о том, что должен был вмешаться с самого начала, заступиться за Софию, за ее дочь, но он предпочел остаться в стороне. Поступил так же, как те мужчины – убежал от неприятностей. И сейчас он ничем не помог Ирэне. Наверняка Дмитрий на его месте сам бы выбросил в море аккордеон и нашел способ приструнить мужчину. Владимир чувствовал себя предателем. Особенно гадко было от того, что Ирэна поблагодарила его за поддержку, а ведь он не сделал ничего из того, что должен был. И еще он хотел оказаться рядом с Александрой – больше никуда ее от себя не отпускать.

Он пошел к дому другой дорогой – обходной, через крайний от пляжа домик, где жил Давид. И нисколько не удивился, что оттуда доносился смех Сони. Владимир даже не остановился, хотя мог бы постучать в дверь и спросить, что она там делает. Двинулся дальше, не останавливаясь, зашел в дом, включил кондиционер на полную мощь, принял душ, чтобы смыть с себя чувство вины. Несколько капель вина из разбитого кувшина попали на рубашку и брюки, и он с облегчением переоделся.

В холодильнике осталась всего одна бутылка простой воды, зато обнаружилось шампанское. На столе появилась корзина с фруктами. Видимо, гостям сделали подарок по случаю общего праздника. Владимир открыл холодное шампанское и выпил с тем же удовольствием, с которым ел обычный салат из помидоров и огурцов. Взял из корзины яблоко и вышел на поляну.

Соня с Давидом уже сидели за столом. Они тоже пили шампанское. Соня все же была плохой актрисой – она смутилась и изобразила радостную улыбку.

– А где ты был? – спросила она настолько ласково, насколько могла.

– Спал, потом гулял по окрестностям, – ответил Владимир.

Она явно нервничала, ожидая вопросов с его стороны, но Владимир пожал руку Давиду, как давнему другу, и стал рассматривать стоящие на столе закуски.

– Я нашла твои таблетки от аллергии, – сказала Соня заботливо.

– А у меня нет аллергии. Даже странно. Отлично себя чувствую. Ну, как тут обстановка? – спросил он.

– Все хорошо, – быстро ответила Соня. – Константин представил Элину родителям.

Владимир оглянулся и увидел, как Ирэна мило беседует с избранницей сына, проворно расставлявшей тарелки, раскладывавшей приборы и ставившей на поднос бокалы. Ирэна следила за действиями Элины не без удовольствия, отмечая и ловкость, и расторопность.

А потом он обратил внимание на взгляд Давида, обращенный к Соне. Наверное, так же он сам смотрел на нее в первые дни знакомства. Давид не сводил с нее глаз ни на секунду. Не мог насмотреться. Отчего был слегка не в себе. Поправлял рубашку, одергивал манжеты, старался усесться поудобнее. Он не знал, что делать с красотой, которая находилась с ним рядом и до которой он мог дотянуться рукой в любой момент.

На лице Давида читалось все, что произошло с ним ночью и сегодня днем. Это было настолько очевидно, что Владимир даже испытал к соседу жалость. Он знал, что этот морок, это очарование Сониными ямочками скоро пройдет. Так быстро, что будет даже обидно. Но не хотел говорить об этом Давиду. Каждый имеет право быть обманутым. Пусть даже на короткое время.

Соне внимание требовалось не меньше – от взгляда Давида она расцвела и казалась такой невинной, такой искренней, такой прекрасной, что заходилось сердце. Владимир уже давно так на нее не смотрел. Ведь красота оставалась единственным и неоспоримым ее богатством. Больше Соня ничем не обладала. Она не смогла бы стать ни хорошей женой, ни хорошей матерью, ни хорошей любовницей. Но она была красивой женщиной, и слепое обожание было ей необходимо как воздух. Пройдет еще немного времени – и Соня лишится и этого, оставшись наедине со своей пустой душой.

Он решил отойти от этого сколоченного впопыхах нового мирка – ошарашенного чувствами Давида и Сони, наслаждавшейся триумфом, – и подсел к другому столику.