Ринат Валиуллин: Повесть о настоящем Шарике

Вечером после работы Бобик предложил Шарику зайти к нему на пиво и на футбол. В отличие от Шарика, который больше любил играть, Бобик был из тех, кто любил его смотреть. Нет, Шарик тоже любил поболеть за настоящий футбол, но показывали не Лигу чемпионов, шёл футбол местного значения, если не сказать, что стоял. Чем больше пытался Шарик вникнуть в игру, тем больше ему казалось, что нашим игрокам установили импортную АБС, и система тормозов работала настолько надёжно, что теперь они не только не успевали сделать ноги, чтобы вовремя вернуться в защиту, но, рвануть вперёд для взятия ворот. Футболисты лениво толкали мяч в середине поля.

Но делать нечего, Шарик взял предложенное ему Бобом пиво и погрузился в экран, как в пустые ворота. Голос комментатора тянул в дрёму, футболисты играли монотонно, натянуто, словно в скрипки. Бобик нервничал, любимая команда проигрывала. Мяч не слушался, да и слушать было нечего. Чтобы добавить темпа, Шарик надел наушники и поставил «Полёт шмеля». С музыкой смотреть стало легче: слаженный оркестр музыкантов: два привратника, то и дело развешивали бельё (двадцать пар потных трусов и маек), командуя обороной, выстраивая стенки и вводя мяч в игру от ворот.

«Дайте мне мяч! Дайте! И я забью, только допью пиво!» – как ему казалось, кричал про себя Шарик с дивана, пытаясь взять на свой счёт хотя бы часть страданий своего друга. Тот страшно нервничал: то вскакивая, то хватаясь за голову, то бормоча какие-то мантры себе под нос.

– Что ты кричишь, Шарик! Комментатора не слышно, – посмотрел на него Боб.

– А, извини, – громко рявкнул Шарик, показывая ему на наушники.

В перерыве, когда футболисты начали покидать экран, уходя вглубь телевизора, где находилась раздевалка, Боб принёс ещё по банке холодного пива:

– Ты за политикой следишь? – дёрнул он алюминиевую чеку.

– Нет, не слежу, я же не такой породистый, сколько ни пытался взять след, всё до истины не докопаться.

– Да, там надо разбираться.

– Думаешь, есть в этом прок? Что толку, что я буду вместо того, чтобы думать, как семью кормить, переживать, как они бабки мировые пилят? Лучше я за женщиной своей поухаживаю. Войны, конфликты, цифры, прибыть – всё это чистая экономика, кусок материи, которой нам пытаются заткнуть рот перед выборами, да только голод наш давно духовный. Вот скажи мне, Боб, когда ты последний раз в театр ходил? Или хотя бы в кино? Я уже не спрашиваю о книгах, – попытался найти Шарик глазами в квартире Боба хоть какую-то литературу, но, кроме журнала «Собака», не нашёл ничего.

– А зачем мне в него ходить? Скачал и смотри.

– Вот она, культура: скачиваешь, чёрт знает что, потом смотришь и считаешь себя одухотворённой личностью. Когда жратвы много, люди требуют зрелищ. Хочешь трагедии – включаешь новости, хочешь комедии – просто переключи программу, там даже теперь смеяться не надо, уже смеются за кадром.

– Просто они указывают на шутки.

– Нет, они смеются над нами.

– А мне интересно послушать, что в мире происходит, – отхлебнул из банки Боб. – Тебе нет?

– Мои интересы шкурные. Если говорить о мировом рынке, то меня больше волнует тот, на который я хожу за мясом, – выжал Шарик себе в пасть последнее пиво из банки и взял вторую.

– Да, мясо – это второй хлеб.

– Химию надо было в школе учить! – вдруг осенило Шарика.

– Почему химию?

– По сути, чтобы разбираться в нашей экономике, достаточно усовершенствовать таблицу Менделеева, добавить туда цены на химические элементы и на акции крупнейших компаний, которые занимаются их добычей и продажей.

– Умный ты, Шарик, вот почему футбол не любишь.

– Люблю, я его очень люблю. Главное, чтобы он был, этот футбол. Часто две команды пасутся на поле, а футбола нет.

– Ты хотел сказать – пасуются?

– В этом случае нет разницы. Всё от пастуха зависит, – запил свою мысль Шарик. – Игры нет, потому что пасуют перед трудностями. Переключаешь программу, а там засирают мозги проблемами, которые нас не касаются.

– А что тебя касается?

– Женщины, но не так часто, как хотелось бы.

– Согласен, это приятней, – поглядывал на часы Бобик в ожидании второго тайма.

– Вот когда нет этих самых прикосновений, сразу начинаются метания – новости, политика, спорт, погода. Я придерживаюсь той концепции, что лучшие новости – это хорошие, что лучшая политика – это деньги в кармане, лучший спорт – это секс, лучшая погода – это самочувствие. Вот за этим и стараюсь следить постоянно.