Юрий Вяземский: «Банда справедливости»

Они прошли молча несколько кварталов, и тут Стас наконец отважился:

– А мы каждое утро проводим разминку, – сообщил он Тому.

Том не ответил, и тогда Стас добавил:

– Олег говорит, что мы должны не поддаваться панике и ждать тебя в хорошей спортивной форме.

Том продолжал молчать, а Стас уже отчаялся на крайность:

– Знаешь, Том, а наш пьяница добровольно лег на лечение. Представляешь, сам пошел к врачам… Олег говорит, что проверил.

Том вдруг остановился и, повернувшись к Стасу, взял его за рукав.

– Прости меня, Стас. Ведь я перед тобой больше всего виноват. Потому что тебе хуже, чем им, – сказал он. Голос его ничего не выражал, а глаз Тома Стас не видел и поэтому не мог определить, шутит Том или говорит серьезно.

– Нам всем без тебя, честно говоря, плохо, – улыбнулся Стас, склонившись в сторону шутки.

Они стояли посреди тротуара. Вид у них был такой, точно Стас хочет уйти, а Том держит его за рукав и не пускает.

– Понимаешь, Стас, – продолжал Том, – я сам вас втравил в это дело. А теперь вижу: что-то я неправильно рассчитал.

– Почему неправильно, Том? – виновато опустил глаза Стас. – Конечно, эта девочка… Но ведь все так удачно кончилось! Лучше не придумаешь!.. Знаешь, Том, будь я на месте этой девочки…

– Да при чем здесь девчонка? – рассердился вдруг Том. Он отпустил Стаса и зачем-то посмотрел на часы. – Нет, Стас, дело здесь не в девочке, – вслед за этим спокойно произнес он. – Говорю тебе, я не рассчитал с самого начала. Мне казалось, что все мы делаем правильно, что другого пути у нас нет… А теперь, значит, вижу: нет, надо кончать, пока не поздно. Пока еще можем заметить. Ведь скоро и замечать не будем. Будем уверены, что мы правы, мы справедливы, а девочки, дескать, в таких делах неизбежны.

– Я тебя не понимаю, Том. Ведь девочке этой только лучше стало.

– Да, девочке стало лучше. И если бы ты был на ее месте… – задумчиво повторил Том, – Видишь, даже ты не понимаешь! Уже сейчас не понимаешь!.. В общем, передай Олегу, что его римское право, к сожалению, пока победило.

– При чем здесь римское право? Бред какой-то! – возмутился Зиленский. – Он просто струсил! Неужели непонятно! Трус он последний, этот Том! А ведь как лихо начал! Каким одержимым борцом за прекрасную идею перед нами выступал! С этой самой эстрадки! А как дошло до мало-мальски серьезных вещей – сразу в кусты. Девочек, видите ли, испугался, слезки их решил щадить, которых, дескать, никакой прогресс не стоит!

Стас разжал руки, опустил их на колени и посмотрел на Зиленского.

– Если ты скажешь еще одно слово про Тома, я… Я тебе шею сверну, – неожиданно заявил он.

Зиленский удивленно покосился на Стаса, обиженно дернул головой и полез в карман за пилочкой.

– Я его тоже не понял, – чуть погодя начал Стас таким тоном, словно оправдывался перед Олегом. – Но нельзя же сразу обвинять человека. Надо постараться понять его… Ведь если мы не поймем, что он хотел сказать…

– Тогда, выходит, что мы зря старались? – спросил Стас у Тома.

– Ну почему же зря, – улыбнулся тот. – Ведь цель, которую мы перед собой ставили, была правильной. И если ее вообще не ставить… Но сейчас надо найти в себе силы остановиться и начать сначала.

– Ну так давай! Давай начнем все сначала, Том! – обрадовался Стас.

Но Том не разделил его радости.

– А ты знаешь, где это начало? – сердито спросил он. – Нет? Ну и я не знаю!

Том снова посмотрел на часы, повернулся и пошел по улице. Стас направился было следом, но Том остановился, обернулся к Стасу и сказал строго:

– А ведь ты не был на месте этой девочки, Стас!

Стас тоже остановился и стоял на месте до тех пор, пока Том не дошел до перекрестка и, завернув за угол, не скрылся из виду.

– Концовка как в дешевом романе. Ему бы после таких слов не за угол сворачивать, а прыгнуть на ходу в трамвай или в автобус. А еще лучше – взять и раствориться в воздухе. А? – язвительно заметил Дмитрий Андреевич. – Но Стас уверял нас, что именно такими были его последние слова и что, дескать, именно за угол завернул… Зиленский, когда уже уходили, вдруг торжественно объявил нам, что, мол, и без Тома будем продолжать начатое нами дело. Тем самым как бы перенял руководство. Но с тех пор, однако, возле эстрадки не показывался… А мы со Стасом еще несколько раз бегали по утрам вокруг прудика, делали упражнения. Но скоро и мы расстались.

Слишком разными мы были людьми, – беспечно пояснил Мезенцев. – Зиленского я иногда встречал в университете, но он делал вид, что не узнает меня, а я ему не навязывался… А через несколько месяцев он вообще пропал из университета. Кажется, его выгнали… Видимо, так нашкодил, что даже его высокопоставленный родитель не сумел ему помочь.