Юрий Вяземский - Цветущий холм среди пустого поля (сборник)

– Да в общем-то…

– Я так и поняла. Сразу чувствуется, что такой характер придумать невозможно!.. Да, Гена, чуть не забыла! – спохватилась редакторша. – Почему у тебя такое странное название – «О нас с Натальей»? Какая Наталья?! В рассказе о ней ни слова…

– Это моя невеста… Мою невесту зовут Натальей.

– Невесту?! Послушай, Гена, я очень рада, что у тебя есть невеста и что ее зовут Натальей, но рассказ-то твой здесь при чем? Ведь героиню зовут Маринкой!..

– Все верно, Виктория Никитична, но я вдруг подумал… Понимаете, героиню зовут Маринкой, а рассказ называется «О нас с Натальей»… Что-то в этом есть, вы не находите?

– Ничего в этом нет! Наталья-то здесь при чем?! И вообще, давай с тобой раз и навсегда договоримся – бросай ты всю эту свою прежнюю заумь и начинай серьезно работать. Ведь получается же! И здорово получается! В любом случае этот рассказ я тебе не дам портить! Понял меня?

– Понял…

– Ну хорошо, что понял. А рассказ очень хороший, – повторила Виктория Никитична. – В нем есть как раз то, чего в других вещах у тебя пока не было, – открытие, понимаешь? Художественное открытие!! Короче, жду тебя завтра со вторым экземпляром рассказа и нормальным заголовком…

Закончив разговор с редакторшей, Геннадий вернулся в комнату, взял со стола рассказ, снова машинально перелистал его, потом выдвинул ящик стола и кинул в него рукопись.

«Интересно, что будет, если завтра я приду в редакцию и скажу им, что я не хочу, чтобы они публиковали мой рассказ? – подумал Геннадий, стоя возле открытого ящика. – Виктория решит, наверное, что я сошел с ума или что у меня началась мания величия… Ну и Бог с ней! Завтра приду и заберу у них рассказ!»

Геннадий сел за стол и принялся разглядывать узоры на занавесках. Он сидел не шевелясь, разглядывая узоры на занавесках, пока в коридоре снова не зазвонил телефон.

Это была Наталья.

– Геннадий Евгеньевич, ну разве можно быть таким копушей! – сказала она. – У меня давно все готово. Я уже утку поставила.

– Кто это? – спросил Геннадий.

– Ты что – не узнал меня? – удивилась Наталья.

– Нет, а кто говорит?

– Да хватит валять дурака, Генка! Это я, Наталья!

– Какая Наталья?

– Невеста твоя – вот какая Наталья!

– А Наталья-то здесь при чем?! – вдруг рассмеялся Геннадий.

В трубке стало тихо.

– Ты что – серьезно? – немного погодя спросила Наталья.

– Конечно – несерьезно. Конечно – шучу. Конечно – уже в пальто и через двадцать минут буду, – ответил Геннадий и повесил трубку.

Геннадий вернулся в комнату, побрился, надел выходной костюм, повязал галстук. Когда он протирал лицо лосьоном, взгляд его случайно наткнулся на выдвинутый ящик стола, в котором лежал рассказ. Геннадий шагнул к столу и ногой задвинул ящик.

На набережной Геннадий сел в такси и назвал водителю Натальин адрес.

Сначала они ехали по набережной, потом повернули налево и поехали по бульвару мимо академии. Они попали в «зеленую улицу» и ехали без остановок; красный свет преградил им путь лишь на площади, на которой стоял собор с маятником.

– Товарищ водитель, – вдруг обратился Геннадий к таксисту, – вы очень на меня рассердитесь, если я не поеду дальше и выйду здесь?

– Здесь нельзя выходить, – строго заметил шофер.

– Как раз только здесь и можно выйти, – усмехнулся Геннадий, положил на переднее сиденье деньги, рывком открыл дверь и выскочил из машины.

– Ты что – спятил, олух чертов! – крикнул ему вдогонку таксист.

Геннадий пошел через площадь навстречу собору, темному, полубесформенному, почти невидимому. Прожектора освещали лишь золоченый купол, отторгая его от собора, превращая его в гигантскую люстру-колокол, подвешенную к низкому оледеневшему небу, а ветер с залива, слезивший глаза, словно слегка раскачивал этот гигантский колокол, или эту исполинскую люстру.

Дойдя до собора, Геннадий сел на ступени перед центральным входом. Было в этом поступке нечто нелепо нарочитое, так как ступени были мокрыми и холодными, а ветер в колоннаде собора особенно неистовствовал, но Геннадий то ли не замечал этого, то ли именно к этой нарочитости подсознательно сейчас стремился.

«Да нет, конечно, на самом деле ничего неожиданного, – думал Геннадий, сидя на ступеньках. – Я и раньше замечал… Но мне казалось, что все это из-за того, что наш период влюбленности слишком затянулся… что слишком зрелый я уже человек, чтобы несколько месяцев подряд ходить под ручку, заглядывать в глаза….»