Олег Кондратьев - Почем фут под килем? (сборник)

Адмирал замолчал, а тишина в конференц-зале стала густой и гнетущей.

– Что, и сейчас не поняли? – Довольно пробасил комдив, потирая ладони. – Ох, нейрончики, нейрончики! Да наплевать стало мгновенно нашему уважаемому Командующему на всех разпи…льдяев на свете вместе взятых! На бесконечные внутригарнизонные проблемы, на боеготовность Флота вообще, и укрепление обороноспособности страны в частности и целом! Его «убила» вытоптанная трава!!!

Газоны располагались вдоль всей зоны строгого режима между стратегической трассой и корнями пирсов. Было их девять штук. Каждый представлял собой прямоугольник со сторонами, примерно, тридцать и пять метров, обнесенный одним рядом низко положенных, тщательно побеленных кирпичей. Учитывая расположение гарнизона подводников далеко за Полярным кругом, ничего, кроме травы, на них не произрастало. Зато трава была особенной.

Как любой объект на территории военного гарнизона, каждый газон изначально был закреплен за какой-то воинской частью, то есть, конкретно, за подводной лодкой, которая на тот момент была пришвартована к близрасположенному пирсу. В обязанности экипажа, наряду с уборкой околопричальной территории, входило и содержание в чистоте и порядке этого оазиса живой природы. Причем, с точки зрения командования под «порядком» понималось отсутствие проплешин в растительности и её естественный зеленый цвет.

Возможно, что когда-то в незапамятные времена едва проклевывающиеся росточки и были слегка зеленоватыми. Но суровый климат, близкое расположение автомобильной дороги и изрядная доза постоянно получаемой от атомных субмарин радиации, напрочь стерли в их генетическом коде даже воспоминания о приятном естественном цвете.

Однако, царь природы – а это, разумеется, человек – в лице своих лучших военных представителей, с подобной анархией мириться не захотел. Правда, в отличие от великого Мичурина местные апологеты заполярно-тундрового произрастания обладали более скромными возможностями. А, точнее, всего одной: красить! Но уж эту свою единственную возможность они реализовывали с непоколебимым упорством и в максимальных масштабах.

Вся честно получаемая и нечестно добываемая экипажами зеленая краска уходила в газоны. Если и этого не хватало, можно было слегка разбодяжить имеющуюся, допустим, белилами, или «слоновкой», а то и «маренго». А, поскольку за каждый газон отвечал отдельный экипаж, то весьма быстро все девять газонов стали напоминать экспонаты экзотического ботанического сада. Ни один цвет не был похож на соседний! Мало того, даже один и тот же газон в течение сезона мог не единожды «линять», обзаводясь новой блестящей порослью. Что поделаешь, человеческий фактор!

Впрочем, командование воспринимало подобные метаморфозы весьма благосклонно, а перед проверяющими из Центра даже хвастались благотворной селекционной работой.

Вот по двум таким газоном и пронесся быстроногим гепардом вконец офигевший мичман.

– Конечно, я не могу угадать, какие именно глубинные пласты в тот момент сдвинулись в таинственном подсознании нашего Командующего. – Комдив с сожалением развел руками. – Может, всплыло его трудное детство в каменных джунглях одного из столичных городов, когда простой животворящий зеленый побег он мог наблюдать лишь в цветочном горшочке на подоконнике школьного кабинета биологии. Или, наоборот, весело защебетало его же счастливое отрочество, когда босоногим пацаненком будущий Герой носился, беззаботно гикая и гукая, по густому травянистому ковру невысоких холмов Валдайской возвышенности…

Слева от Гришина раздался громкий шепот:

– Или трахал свою первую девку в свежескошенной борозде, глубоко втыкая корявый член в мягкие и пыльные зеленые травинки. До самой… матушки-земли.

Справа перебили:

– Да нет же! Просто неодолимо захотелось мужику на склоне лет и напряженного трудового дня скинуть опостылевшую тужурку вместе со Звездой, сбросить тесные штиблеты, выйти босиком на середину сверкающей лужайки и, спустив грубые адмиральские штаны… насрать на все это бутафорское безобразие…

Сзади добавили:

– А какая-то пробегающая скотина весь кайф обломала!

«Ого! – Подумал капитан-лейтенант, – как за живое-то всех зацепило! И какая широта познаний, какой слог и штиль!» – Он по-новому, с уважением взглянул на своих сослуживцев.

Адмирал привстал, и его тяжелая широкая ладонь трижды громко опустилась на полированную поверхность стола: