Александр Попов - Нью-Йоркский марафон. Записки не по уму

Непоэтам не верю, в них время отсутствует.

И книги, и письма, и карандаши в поиске места в домах престарелых вещей.

Книга, как осень, из аплодисментов. В электронных аналогах буквы есть, а на овации вакансии.

Как-то у Черчилля спросили:

– С кем бы вы могли поделиться Нобелевской премией?

– Естественно, с Пушкиным, – мгновенно ответил Черчилль.

– Почему с ним?

– Мы одного роста, нам по 166 см от пола.

Кроме поваров, ни у кого нет права определять сроки годности прошлого.

Повар выделяется не лицом – теплом рук. У них в любое время суток – 36,9°.

Наш флаг явно не из рук повара. Три коржа без единой изюминки.

Извините, закрываемся на спецобслуживание: у нас сегодня облака обедают.

Когда одна стрелка на часах заходит за другую – это затмение времени.

Поймали, говорят, тень Александра Македонского, долго пытали и всё спрашивали: «Можно ли Западу Восток одолеть?»

Не выдержала тень пыток, тайну великую выдала:

– Младшему старшего не одолеть.

Хотели, было, отпустить, да еще на один вопрос потянуло:

– Отчего у Востока поступь легкая?

– Он рукой одной за небо держится.

Роскошь – быть собой. Всё остальное – притворство.

Год рождения – Гамбург [2].

Место рождения – Апеллесова черта [3].

Знания – продукт просроченный. Извиняются за них звонками в школах.

Думаю, когда не дышу; если дышу, жить хочется.

Господь не из слов. Он из поступков.

Поэта из меня не получилось; попросился в ветра, не взяли из-за отсутствия прав на свободу.

Когда понял, что и математика из меня не выйдет, нанялся радиусом у радуги работать.

Может, ущербность от здорового образа жизни?

Мой цвет кожи – от пощечин, у других от загара или от расовой принадлежности.

По утрам вытягиваю руку к счастью в ожидании другой. Одной его не удержать.

– Вы с чем предпочитаете кофе?

– С африканкой.

– А если ее нет?

– Тогда со сливками.

У аргументов – фрукты, у аргонавтов – факты.

В банях люди ближе.

Отрывок из характеристики: «Две трети тела вскормлено в СССР, одна треть – в России».

Принимая сотрудников на работу, отзывов с прежних мест не требую. Руки прошу… Слушать музыку мозолей. Руки – небо человека.

В России живу на первом, без вида на небо. Тут я баловень судьбы, у меня есть балкон с выходом на него.

Задолго до России, во времена СССР, в один из дней июня я одаривал цветами российского флага женщин: прошлой – незабудки, настоящей – ландыши, будущей – землянику.

Между двух спин – поцелуй.

Жизнь была задумана музыкой без слов. Так бы оно и было, если бы человек не вмешался. Он к каждой ноте, к паузе каждой понавесил ярлыки слов. Песни случаются, но редко. Чаще человек музыку жизни сводит на нет.

Мой кумир проморгал революцию из-за влюбленности. Нет, я не ровня, равняюсь. Проморгал страну по этой же причине.

Если бы не было детей, люди бы оглохли от гула слез.

А капли в струях узнают друг друга?

– Часы на правой руке портят время.

– А на левой?

– На левой ему легче.

– Кто муж слова?

– Соломон.

Если начинаешь раздражать окружающих, значит где-то рядом счастье бродит.

Соседние страны от нас отвернулись. Нельзя, это Земля!

С демографией при нашей географии не ахти.

В последнюю перепись дельфинов с котиками вынудили принять гражданство.

– А был ли Соломон?

– Он есть!

Страна у нас молодая, играет и играет в войну с собственным народом и никак наиграться не может.

Эх, если бы Сахалин на Крым махнуть. Курилы бы от улыбки до экватора растянулись.

Мощность бумагопотока сравнима с гидроресурсами страны. А его всепогодность восхищает до зависти вприсядку.

Памятники убирать нельзя! Пока стоят, место занято. Как только снесут, другие явятся, и похлеще.

Меня не волнует, что первично: материя или сознание. Покоя не дает другое. От кого пошла форма усов над губой: от Гитлера или от Чаплина?

Человек – черта. Переступишь, пиши пропало.

Если бы Земля по форме была схожа с телом, на ее локтях бы высилась Россия.

У человека два сердца: одно нижнее, другое важное.

– Ты что так разглядываешь?

– Жизнь.

– Ну, и как?