Игорь Переверзев - История Андрея Петрова

Мы вошли. Я был здесь лишь однажды. В то время одна дама проявляла ко мне интерес, и даже можно сказать, что и я к ней. Нам было хорошо в постели, и она могла войти в любое заведение и в любое время (она была кем-то вроде «везде своя»). Тогда я был потрясен, как тут все с размахом и пафосом, как здесь все дорого и сколько же охотников и охотниц за красивой жизнью собирается тут в кучки и даже стаи. Сейчас я был потрясен не меньше. Ремонт сделали еще дороже, полуголые девушки ходят еще красивее, ну и я с тех пор стал еще состоятельней и немного свободнее, и, наверное, потому у меня не так бешено стучит сердце от увиденного сейчас, не как в те веселые времена, когда я встречался с той девушкой, похожей на куклу Барби, но тупой, как птица дятел.

– Не желаете снять пиджаки, господа? – спросила нас девушка у гардеробной.

Неужели эта фальшь трогает только меня? Неужто всем так приятно играть в вечных идиотов, которые реально думают, что они и впрямь какие-нибудь господа, а не просто люди с деньгами в карманах? Нет, у меня не вызывает отвращения уютная атмосфера дорогих ресторанов и баров, но все, что касается людей, их слов и поступков, а тем более за деньги, увы, я никогда не понимал. Штейн и Носов, скорее всего, относятся к этой дорогой лести как к обычному дождю или прогулке в парке, меня же прямо наизнанку выворачивают подобные словечки. Я сразу представил, как эта в общем-то довольно милая девушка, усталая и измотанная после 12-часовой смены, наполненной лестью, завистью, алчностью и всем остальным, еще несколько часов назад обращалась к вам не иначе как «господа», и вот вы случайно столкнулись с ней на улице ночью и слышите что-то вроде «смотри, куда прешь, мудак!»…

Мы расположились в углу большого помещения. Прямо видна деревянная барная стойка буквой П, вокруг раскиданы столики. Несмотря на что заведение это называлось баром, в классическом его понимании баром оно, конечно, не являлось. Все, что приходит к нам из-за рубежа, приобретает наши местные черты, и, к сожалению, черты не самые лучшие. Например, я ни разу не видел, чтобы в американских барах за столиками сидело больше людей, чем за барной стойкой (собственно говоря, там и столиков-то нет).

– Ладно, для начала по сто виски, – сказал Носов, прервав мои размышления.

Штейн кивнул, хотя он успел довольно прилично набраться в офисе, и фраза «для начала» для него сейчас имела немного другое значение, но виду он, разумеется, не подал.

Я поднял руку в сторону девушки, дежурившей у барной стойки. Такая, знаете, стоит, делает вид, что она там просто так, на самом же деле только и ждет, чтобы кто-нибудь из гостей кивнул.

– Добрый вечер, молодые люди! Как настроение, что будете пить? – сказала она дежурные слова и посмотрела каждому из нас в глаза, да так мастерски, будто она специалист по публичным выступлениям в пятом поколении. «Контакт с залом налажен», – говорят про себя в таких случаях профессионалы. Она открывала перед каждым из нас меню, а я любовался ее пальцами. Они были ровные и не слишком длинные, маникюр простой, но аккуратный. Девушка представилась Настей. Немного полновата, некрасивая походка, но природа подарила ей красивое лицо и пальцы, а за это можно простить многое. Носов заказал виски для всех. Мы листали меню, наперебой спрашивая у шефа, что скрывается за непонятными названиями. Почему-то принято думать, что если человек побывал в заведении однажды, то он просто обязан знать все меню наизусть.

– Да, ребят, ну хватит! – оправдывался он. – Ну, ей богу, я здесь два раза был всего, берите что хотите! – Знаете, как я определяю незнакомые блюда? – спросил он. – Если название нравится – беру, вот и вся схема!

Тоже мне открыл Америку, подумал я и сказал:

– Очень правильно, и я всегда делаю так же!

Носов довольно кивнул и сделал глоток виски со льдом.

В этом баре не водилось виски младше 18 лет, плюс в нашей среде разбавлять этот благородный напиток чем-нибудь, кроме льда, считалось дурным тоном или признаком мальчишества. Мне стоило больших усилий пить этот резкий напиток, и я всеми силами пытался делать вид, что все со мной нормально. Это как с пивом: есть светлые, легкие сорта, а бывает горькое темное, которое вообще на обычное пиво не очень-то похоже, и пить его тяжело.

Я внимательно наблюдал, как отпивают мои сотрпаезники. Штейн пил медленно, но быстро глотал, Носов наоборот. По-моему, оба валяли дурака. Ну да ладно, я заказал себе швепса, разбавил свой виски и на втором стакане мне уже было все равно, какой у напитка возраст.