Линор Горалик - …Вот, скажем (Сборник)

– А у нас есть инновация!

– Ого, – возбуждается наконец сексолог З. – Покажите же нам ее скорее!

Строго одетая молодая продавщица выкладывает на прилавок небольшое колесико. К колесику приделаны по периметру слегка изогнутые розовые силиконовые языки – можно сказать, анатомически корректные. И если нажать на кнопочку, то колесико начинает крутиться. И сексолог З. восхищается и высказывает уважение изобретателям этого чудесного аппарата, но при этом не забывает снисходительно упомянуть некоторые педальные прототипы этой игрушки, созданные еще в XVIII веке. «Видите, – говорит сексолог З. – По виду – инновация, а по сути – редизайн. Потому что все люди, понимаете, устроены одинаково». Тут одна из слушательниц, пришедших на экскурсию в секс-шоп вместе с сексологом З., говорит, что у нее есть вопрос. «Скажите, – спрашивает она, – а почему все эти языки загнуты не в ту сторону?» Больше сексолог З. дурацких экскурсий не проводил.

…Вот, скажем, пожилой таксист, высунувшись из окна припаркованной машины, напористо объясняет очкастому младшему коллеге, ожидающему пассажира: «Когда ты работаешь таксистом, ты используешь десять процентов своего потенциала. Понимаешь? Десять процентов. Ты бы мог стать старшим по смене. Ты бы мог стать диспетчером, наконец».

…Вот, скажем, в маленькой комнате, которую группа интеллигентных христиан-схизматиков использует для молитвенных встреч, висит написанное аккуратным инженерным почерком объявление: «Уважаемые дамы и господа! Все шутки про Ницше просим считать пошученными. Спасибо».

…Вот, скажем, в коридоре детской поликлиники утомительно одаренный мальчик лет шести вынимает из матери душу громкой демонстрацией своих выдающихся. Мать постепенно переходит от поощрений к увещеваниям, затем к мольбам и угрозам, а потом просто говорит с тихим отчаянием: «Яша, ну зачем ты меня сердишь?» «Рассуждая логически, тот факт, что ты сердишься, вовсе не означает, что тебя сержу именно я, – назидательно замечает Яша. – Он означает только то, что в некоторый момент ты рассердилась». «Я рассердилась, потому что ты меня рассердил», – говорит несчастная мать. «Рассуждая логически – не обязательно, – говорит Яша. – Я полагаю, что ты рассердилась, потому что ты вообще легко начинаешь сердиться». «Я начинаю сердиться, если меня сердить!» – уже довольно громко рявкает мать. Яша на секунду задумывается. «Логично, – говорит он наконец. – Но теперь ты сама видишь, что лично я совершенно не обязательно имею к этому хоть какое-то отношение. Тебя могли начать сердить совершенно посторонние обстоятельства». Мать смотрит на Яшу со сложной смесью уважения и отчаяния. «Подумать только, что я двадцать три часа тебя рожала!» – говорит она. «Представляю себе, как ты рассердилась», – вежливо говорит Яша.

…Вот, скажем, в давно сложившейся полиаморной компании новый человек К. рассказывает анекдот: приходит муж домой, а его жена в спальне трахается с каким-то мужчиной. Муж стоит, хватает ртом воздух, а жена надевает халат и устало говорит: «Ну вот, сейчас начнутся ревнивые намеки, беспочвенные подозрения…» Полиаморная компания очень радуется этому анекдоту – и немедленно начинает звонить знакомым: «Ребята, вы не заняты? Нам тут рассказали гениальный анекдот. Приходит муж домой, а его жена на кухне читает Фуко с каким-то мужчиной. Муж стоит, хватает ртом воздух, а жена закрывает книгу и устало говорит…»

…Вот, скажем, в довольно забитом пятничном кафе молодая пара что-то напряженно обсуждает. Постепенно обсуждение становится довольно бурным, и публика в кафе начинает обращать на молодую пару внимание. Девушка очень смущена и вся время повторяет: «Миша! Ну, перестань! Ну, Миша! На нас смотрят! Ну, Мишка! Ну, что ты делаешь! Ну, Мишка! Ну, не сходи с ума! Ну, кто так делает! Ну, Мишка! Ну, с ума сойти, ну перестань!..» Но упрямый Миша отбивается от ее тревожных рук и, натурально, встает посреди кафе на одно колено, едва не повалив при этом соседний столик. Его спутница прикрывает ладошками то растерянное лицо, то смущенно покрасневшую грудь в вырезе тугого свитера, то ойкающий рот, а упрямый Миша громко, на все кафе, говорит:

– Катя! Я прошу тебя стать моей женой!

Все кафе сначала произносит длинное «О-о-о-о!», потом длинное «А-а-а-а!», потом все, включая официантов, начинают аплодировать – и аплодируют довольно долго. Пунцовая Катя машет перед собой салфеткой, а запыхавшийся Миша осторожно встает с колен, садится обратно за столик и назидательно произносит: