Адель Барабаш - Письма русскому буддисту

А иначе писали бы мы подобно Тредиаковскому:

Канонизация жанра необходима там, где мысль может раствориться в хаосе, потерять самое себя. Надеемся, литературный опыт предшественников позволяет нам не мысль подчинять устаревшим канонам, а использовать стилистические приемы и все возможности речи в угоду ей.

Исследователи, которые настаивают на строгости жанра эссе, ссылаются на работы Мишеля Монтеня, считающегося родоначальником этого жанра. Но сам Монтень писал, что он заклятый враг всяческих обязательств, усидчивости, настойчивости:

«…нет ничего столь противоречащего моему стилю, как пространное повествование; я постоянно сам себя прерываю, потому что у меня не хватает дыхания; я не обладаю способностью что-либо стройно и ясно излагать; я превосхожу, наконец, даже малых детей своим невежеством по части самых обыкновенных, употребляемых в повседневном быту фраз и оборотов».

И слова его не лукавство, доказательством этого служат сочинения Монтеня. Название его книги «Опыты» и явилось затем названием жанра «Эссе». Слово же « эссе» в переводе с французского – это попытка, проба, очерк. В переводе с латинского – взвешивание.

Эссе – это жанр свободы, отсутствие правил и границ. Ведь кто-то может возмутиться – какой же из Экклезиаста эсер! И причем здесь эссе!

А Экклезиасту везде одинаково хорошо. Ему не страшны никакие каноны и ограничения. Ни исторические события, ни время, ничто не в силах теперь остановить его путешествие, полное открытий и приключений…

Справочная информация о моей родине звучит так – «Выхода к морю не имеет» . Кажется, что этим все сказано, кажется, все кончено — нет моря и выхода нет. Скажу вам так: страны, которые имеют выход к морю, о море не думают. Ну зачем им думать о море? А вот монголы морем живут, в их раскосых глазах плещется оно, голубое, соленое, насквозь пробитое солнцем.

Мой народ просыпается и засыпает с одной только мыслью, с одним только образом – море. Монгол мой не владеет этим даром, а ведет себя так, словно купается в нем с утра до вечера и словно счастье его только и заключается в его переливах. Выйдешь утром на улицу, смотришь, идет сосед. Нужно ли мне спрашивать его – куда идешь, Лувсандэнзэнпилжинжигмэд? Понятно – Лувсандэнзэнпилжинжигмэд идет на море. И не думайте, пожалуйста, что я шучу, иногда, монголы, чтобы человек жил долго, дают ему длинное имя, например – Лувсандэнзэнпилжинжигмэд. Это не хаотичный набор букв, нет – попробуйте его прочесть и вы услышите в нем и морской прибой, и древние послания монгольских пророков человечеству, и предостережения, и заговор против зла и всего, что не связано с морем.

Все мы, монголы, в какой-то степени Будды. Самая главная причина тяжб человеческих – это страдание, а знаете ли вы, что мы самый счастливый и нетребовательный народ?! Откуда растет страдание? Из желаний! Нужно ли нам чего-то такого, чего у нас нет? Нет, отвечаю я вам! Даже если у нас чего-то нет, у нас это есть! Сложно понять? Да нет тут никакой тайны – мы счастливы от рождения, просто и бесповоротно счастливы!

Мы рождаемся на прекрасной земле, у которой НЕТ выхода к морю, а это самая большая мотивация быть счастливым, воображая его и днем, во время «метки», и ночью, когда безмятежный сон закрывает твои морские щелки. Вот послушайте – щелки, ущелья, щель, щелочь – семантика однако, из которой следует что мы, монголы, народ щелочной, щелочный – вышли из моря. Братья наши – узкоглазые серые акулы, также эта рыба зовется — щелеглазая акула или синяя иорданская собачья акула (этого объяснить не могу – слишком счастлив, чтобы понять). Но вернемся к морю, итак, что такое «метки», спросите вы, а я поведаю: монголы — народ миролюбивый, и, чтобы избежать конфликтов, мы метим свое стадо особой меткой, отличной от соседей – за счёт этого мы избегаем войн и недоразумений. Хотя была однажды история. Одно монгольское семейство, решило пометить стадо своих овец голубой волной, семейство, жившее по соседству по нестранному стечению мыслей и образов, тоже выбрало этот знак. И что произошло? Стада смешались. Выяснить, какие овцы кому принадлежат было невозможно, и тогда монголы, выпив кумыса (самый распространённый алкогольный напиток в Монголии, иначе называется – «шелковый путь к здоровью») и, запив его архи (монгольская водка – 38—40 градусов), решили породниться и поженить своих детей – прекрасную Солонго и смелого Батбаяра. Эту историю любви не в силах описать ни я, ни мои собратья, одно только могу сказать, она похожа на море.