Виорель Ломов: Зоопарк

Вечером она с удивлением увидела молодых людей вновь. Те пришли уже после закрытия зоопарка в сопровождении Юрия Борисовича и еще нескольких мужчин и женщин. Остановившись возле клетки с Христиной, они долго объясняли что-то мужчине с седыми висками. Юрий Борисович поддакивал им. «О чем они там?» – подумала Пульхерия и приблизилась к группе.

– А вам что тут надо? – спросил один из товарищей.

– Как что? – возмутилась Эйлер. – Я тут работаю!

– Пульхерия, не надо пока, – мягко сказал Юрий Борисович. – Потом, когда мы уйдем. Займитесь пока рысью.

Девушка не спешила уйти.

Вячеслав подмигнул ей.

– Вам же сказали – рысью!

– Вторую серию начнем завтра, – услышала Эйлер.

«Живодеры», – подумала она.

Когда Пульхерия пришла на работу, она уловила, что зоопарк чем-то недоволен. Так и есть, чужаки никому не дали выспаться. Заявились, похоже, ни свет ни заря. С шумом, небось, смехом дурацким. На дереве, над клеткой шимпанзе, Пульхерия увидела вчерашнего блондина со странным аппаратом в руках, шатен вертелся возле клетки. Рядом с ним стоял ящик с какой-то аппаратурой. Вместе с Игорем были еще двое, незнакомцы. Пульхерия, недовольно громыхая утварью, занялась своими обычными делами.

В положенное время зоопарк не открыли.

– В чем дело? – спросила она у Майи Федоровны.

– Профилактика, – ответила та и вздохнула.

Незнакомцы притащили Христине корзину бананов, большое зеркало, бросили игрушки, фломастеры, бумагу. Христина, как всякая женщина, сразу же стала смотреться в зеркало, вертеться около него, скалить зубы, а затем, убедившись, что других приматов нет, принялась за бананы.

– Давай! – скомандовал Игорь.

Вячеслав щелкнул рычажком. Никакого излучения Эйлер не заметила. Блондин то включал свой аппарат, то выключал. Христина на эти манипуляции не реагировала. Схватит банан и носится с ним по клетке, очищая его на ходу. «Вот и хорошо», – со злорадством думала Пульхерия. Однако ей вскоре показалось, что обезьяна стала бегать немного тише.

Примерно через полчаса Христина стала привередничать. Вдруг уселась, перестала чистить банан зубами, а стала чистить его пальцами, отковыривая шкурку ногтями! Отбросит шкурку и подолгу брезгливо разглядывает голое тельце банана, будто это и не еда вовсе, а некий зародыш еды. Поглядит-поглядит и только затем отправляет его в рот. При этом, сволочь, не целиком сует его в рот, а, интеллигентно скорчив рожу, откусывает кончиками зубов.

Насытившись, минут через двадцать обезьяна взялась изучать предметы, рассыпанные перед нею. Она по очереди подбирала их, вертела в лапах, рассматривала со всех сторон и бросала за спину, пока не оставила одни фломастеры. Поглядев на троих экспериментаторов, стоявших перед клеткой, Христина взяла картонку и нарисовала на ней неочищенный банан. Оскалила зубы и показала рисунок. Потом перечеркнула банан и рядом с ним нарисовала другой – очищенный – и снова показала всем.

«О! У! У!» – тыкала она черным пальцем в очищенный банан очень неприличного вида. Потом взяла, перевернула корзину с остатками бананов и сходила на них по-маленькому. На лице ее при этом была большая осмысленная радость. На этом облучение прервали. Чужаки посовещались и, не простившись с Пульхерией, ушли.

Через три часа экспериментаторы появились вновь, а с ними мужчина с седыми висками. Христине вновь принесли еду. Она тут же стала хватать всё без разбору. Прожорливая, как все обезьяны, Христина больше разбрасывала, чем ела. Надкусанные куски валялись по клетке и снаружи. Несколько раз включали аппараты.

Через полчаса обезьяна стала оценивать еду на глаз и куски, что хуже, не брать. Поначалу она набивала защечные пазухи и в четырех лапах уносила снедь, сколько могла захватить. Но потом перестала брать задними лапами и стала на них только передвигаться. Распрямилась и ходила походкой Силантия. Из пива, лимонада и вермута Христина предпочла вермут. Выпив вермут, она запила его лимонадом. Пиво попробовала, поморщилась, собралась вылить, но передумала и заткнула горлышко обгрызенным сучком. Когда у нее попросили бутылки назад, она спрятала их.

Потом мужчины ушли и снова появились ровно через три часа, уже вечером. Христину стали облучать с двух сторон: сверху и сбоку. И тут шимпанзе стала прыгать навстречу лучам и «глотать» их, как бы запасаясь ими впрок. Наглотавшись, через десять минут она ушла из зоны действия лучей и бросила вместо себя куклу. Потом поставила зеркало так, чтобы отраженные от него лучи попадали на Игоря.