Эдуард Тополь - Father’s Dance, или Ивана ищет отца

– А если б у тебя был день рождения, ты бы что хотел в подарок? – говорил подросток.

– Ну я! – отвечал Карпатый. – Я люблю текилу! Но не такую, как тут, а голубую. Которую я из Мексики привожу. А Сорока текилу не пьет.

– А что он пьет? – спросил 13-летний. – Ты же с ним двадцать лет дружишь – должен знать…

Тут к отделу подошел Царицын, и тоже с тележкой.

– О-о! Кого я вижу?! Привет! – сказал он.

– Здравствуйте, дядь Женя, – ответил 13-летний.

Царицын пожал руку Карпатому, похлопал по плечу 13-летнего.

– Растешь, Витюша! – И Карпатому: – Ну что? Выбрал? А давай мы Сорокину от нас двоих купим. – Он взял с полки коллекционную водку в роскошной подарочной коробке с хрустальными рюмками. – Например, эту «Царскую».

Но Карпатый язвительно усмехнулся:

– Ага, счас! Ты Царицын и водка «Царская». Получается твой подарок за наши бабки.

Царицын поставил водку на место.

– Извини, не подумал. Тогда действительно вы свой подарок покупайте, а я куплю что-нибудь другое, не алкогольное. Пока! До завтра. Встретимся в «Речном».

И Царицын ушел.

– Па, по-моему, он обиделся, – сказал 13-летний Витюша.

– Он? – улыбнулся Карпатый. – Да нет! Мы с ним и Сорокой неразлейвода! В таких заворотах бывали!

Он поставил в тележку большую коробку с подарочным виски и направился к кассе. Федя и Ивана двинулись следом.

– В каких? – спросил на ходу Витюша у отца.

– Мал еще, – ответил Карпатый. – Вырастешь, расскажу.

– А я и сам знаю, – ухмыльнулся Витюша.

– Что ты знаешь?

– А я у бабушки одну газету видел, старую…

Карпатый разом остановился, дал сыну подзатыльник.

– Заткнись! – И, оглянувшись по сторонам, понизил голос: – Ты чё при людях? Я ж депутат!

Тут за окном магазина громыхнул гром, это в городе начиналась весенняя гроза.

Весенняя гроза секла окна библиотеки и стучала по ним ветками уличных деревьев.

В пустом библиотечном зале Ивана листала подшивки старых, тринадцатилетней давности, газет. Эти пожелтевшие страницы пестрели броскими заголовками тех сумасшедших времен:

«БАНДЫ ЗАКАЕВА И ГЕЛАЕВА ЗАХВАТИЛИ УРУС-МАРТАН»

«Теракт в токийском метро! Погибли 11, пострадали 5000!»

«ЕЩЕ ОДИН МАНЬЯК В НАШЕЙ ОБЛАСТИ!»

Наконец Ивана находит то, что ищет, – заметку с хлестким заголовком:

СВАДЬБА ИЛИ СРОК!

17-ЛЕТНИЙ СЫН ГЕНЕРАЛА СОРОКИНА ЖЕНИТСЯ, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ СРОКА ЗА ИЗНАСИЛОВАНИЕ

Ивана, помертвев, стала читать эту заметку, но тут к ней подошла старушка библиотекарша:

– Девушка, восемь часов, мы закрываем.

– Еще минутку, – попросила Ивана. – Пожалуйста!

Библиотекарша заглянула на газетную страницу и сказала печально:

– Да, вот мы в какое время живем. Эти мерзавцы втроем девочек портили, а генерал их отмазал. Только тебе-то это зачем?

– Нет, это я случайно… – ответила Ивана.

– Все, заканчивай.

Библиотекарша ушла в книгохранилище и стала щелкать там выключателями, выключая свет.

А за окнами продолжалась гроза, и при очередном раскате грома Ивана решительно вырвала из газеты кусок страницы с роковой заметкой.

В пустом парке было темно, мокро и мусорно после грозы.

Ветер скрипел железяками мертвых аттракционов, раскачивал люльки чертова колеса и редкие фонари в темных аллеях.

Стоя под вышкой для прыжков с резиновым канатом, Ивана достала из-за пазухи фломастер и кусок газеты с роковой заметкой, написала на этом куске: «Все, мама! Я улетела! Ивана…» , спрятала газету за пазуху и решительно полезла вверх по мокрым перекладинам металлической лестницы. Порой ее руки соскальзывали с этих перекладин и казалось, что она сорвется. Но она продолжала взбираться все выше.

С высоты ей открылся темный, в редких огнях ночной город над рекой.

В голове гремела музыка группы «Дважды два».

Наконец Ивана достигла верхней площадки – крохотной, два на два метра. Вылезла на эту площадку, легла на ней, отдышалась, а затем встала в полный рост и распахнула руки, как для полета.

Ветер тут же надул ее кофту и рукава.

Ивана наклонилась навстречу ветру и сделала шаг вперед.

Теперь она стояла на самом краю площадки, в последний раз посмотрела на город, на дальний пароходик на реке и вниз, на черную землю.

– Ну! – громко сказала она самой себе. – Прыгай же, дура! Прыгай! – и расплакалась. – Я не могу… – и тут же озлобилась: – Можешь! Давай! Ты никто! Ты выблядок! Прыгай!

Но не так-то просто кончить жизнь самоубийством!

Сникнув, она отступила от края площадки, снова легла на нее и, разозлившись, принялась сдирать с себя одежду и швырять ее вниз – кофту, майку, юбку, кроссовки…