Эдуард Тополь - Ванечка

Назавтра по Москве-реке с пароходными гудками плыла мимо Белого дома баржа с большим транспарантом:

ТРЕБУЕМ ОТСТАВКИ АНТИНАРОДНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА!

Под эти гудки шахтеры сворачивали палаточный городок, Надя умывалась у рукомойника, Петрович, руководитель пикета, кормил Ванечку фруктовым пюре из банки, а Ваня стучал шахтерской каской и охотно ел.

– Вот, крестник, – говорил Ване Петрович, – ешь, правильно! У меня не было такой мамки, как у тебя. Ты ее береги!.. Мою мамку беременной сослали в Воркуту – вечно воевала с советской властью. Дали 15 лет, а уморили за пять, я тоже в детдоме вырос… Видишь, ни хрена у нас не получается всеобщая забастовка. И не вышло из меня вождя мирового пролетариата – объелся народ революциями, и толку от них… Ты доедай, доедай!.. Вырастешь – может, ты чего сделаешь…

Надя, умывшись, подошла к ним.

– Ты меня понял? – спросил Петрович у Вани и повернулся к Наде: – Мы домой. Поедешь с нами? Там, правда, жрать нечего. Зато люди хорошие.

Переносной телевизор сообщал очередные новости:

– Население потеряло все свои сбережения, «скорые» замотались по вызовам инфарктников, резко увеличилось количество самоубийц. Вчера на улице Заморенова двадцатишестилетний мужчина выпрыгнул из окна пятнадцатого этажа и разбился насмерть. На Крымском мосту прыжком в воду пытался покончить жизнь некто Александр Баронин. И вот прямо сейчас новый инцидент – на Бородинском мосту президент банка «Энергия века» собирается покончить с собой…

Надя оглянулась на телевизор:

– Что??? Как он сказал? Какого банка?

Кто-то из шахтеров пожал плечами:

– Какая-то «Энергия века»…

А телеведущий продолжал, нагнетая сенсационность:

– Наша съемочная группа уже подъехала к Бородинскому мосту, и сейчас нам покажут самоубийцу. Да, вот мне говорят, что наш корреспондент уже на связи, а фамилия самоубийцы – Кибицкий… Да, вот мне принесли справку: Павел Кибицкий, президент банка «Энергия века»…

– Боже мой! – в ужасе вскрикнула Надя. – Бородинский мост – где это?

– Тут рядом, – сказал Петрович, – на Смоленской набережной.

Надя, схватив Ванечку, сорвалась с места и бегом рванула к Смоленской набережной.

– Надежда, ты куда? – крикнул Петрович. – Ты же в розыске!

Но Надя не слышала, а с Ванечкой на руках что есть сил бежала по набережной. От тряски Ванечка расплакался, Надя просила его на ходу:

– Терпи, Ваня! Потерпи!..

У Бородинского моста была гигантская пробка, а вокруг моста – милицейское оцепление, густая толпа зевак, радиокомментаторы, машины и передвижные тарелки-антенны съемочных групп РТР, НТВ и ОРТ.

Надя ворвалась в эту толпу, крича в истерике:

– Пропустите!.. Пустите!..

Милицейские заступили ей дорогу:

– Стой! Куда ты?

– Там мой муж! Пустите! – закричала Надя. – Это мой муж!..

На пустом мосту, отгороженный от толпы милицейским кордоном, Кибицкий, какой-то взъерошенный и с дикими глазами, уже стоял с наружной стороны перил. Свисая одной ногой над водой, он безумными глазами оглянулся на Надин крик и увидел Надю, которая вырвалась из рук милиции и бежала к нему по мосту с ребенком в руках.

За ее спиной один из ментов, посмотрев ей вслед, стал озабоченно листать оперативки с фотографиями разыскиваемых преступников.

– Стой! – закричал Наде Кибицкий. – Стой, а то прыгну!..

– Нет! Павел! Вы же высоты боитесь! – крикнула Надя.

– Боюсь, но прыгну! Уйди! – И Кибицкий сделал движение вперед, с моста.

Надя рухнула на колени:

– НЕТ!!!

Тем временем телекомментатор, стоя перед операторским краном, взахлеб рассказывал зрителям:

– Мы ведем репортаж прямо с места события! Только что молодая женщина с ребенком на руках прорвалась к самоубийце. К сожалению, мы не слышим, что она говорит ему…

А на мосту Надя медленно, на коленях двигалась к Кибицкому:

– У вас мама парализованная – как она будет без вас?

Кибицкий смотрел на нее.

– Слезайте, пожалуйста! – просила Надя.

Вдали, вокруг моста толпа, жадная до зрелищ, жала на милицейское оцепление. Милиционеры, взявшись за руки, с трудом сдерживали этот напор.

Кибицкий через решетку моста объяснял Наде:

– Я нищий, пойми!

– Слезайте, я вас прошу! – говорила она. – Ваня, скажи ему!

– Ты не понимаешь, – продолжал Кибицкий. – Я даже мамину квартиру заложил.

– Это не важно. Мы будем книги на улице продавать…

– Я чужие деньги угробил! Меня посадят в тюрьму!

– Мы будем вам передачи носить, за мамой будем смотреть… – Надя опустила Ванечку на асфальт. – Ваня, иди! Иди к папе, сынок! Как я люблю тебя? Я люблю тебя так, что скажи мне лишь слово…