Эдуард Тополь - Интимные связи

– Андрей Петрович! Сцену я получил, но она в гроте! А в Коктебеле ни одного грота нет! Что делать?

Автоответчик:

– Сообщение третье.

И голос жены:

– Андрей, я не понимаю! Ты убежал без завтрака. Она что, тебя теперь и завтраками кормит? Или у тебя нетерпеж?

Автоответчик:

– Сообщение четвертое.

Мужской голос:

– Андрей Петрович, это Добровольский. Я посмотрел вашу новогоднюю заявку. Дочки, скинувшись, посылают маме мужика на Новый год. Это, конечно, смешно и талантливо, как всегда. Но к сожалению, мы не можем это взять. У нас государственный канал, мы не можем секс пропагандировать, мне за это в Кремле яйца оторвут. Да и Эрасту тоже. Мой совет: отдайте это в театр или Роднянскому на СТС…

Звонок междугородней.

Бережковский спрыгивает со шведской стенки, хватает трубку:

– Алло!

– Салехард заказывали? Говорите! Гинзбург на линии!

– Алло, Семен Львович? – сказал Бережковский.

– Да, слушаю вас, – ответили на том конце.

– Доброе утро. Вас беспокоит Андрей Петрович Бережковский из Москвы. Не знаю, знакомо ли вам мое имя…

– Знакомо, Андрей Петрович. И по книгам, и по телевизору. Чем могу служить?

– Благодарю вас. Знаете, я звоню по поводу одной вашей пациентки. Вы сейчас будете ее оперировать…

– Зотова, что ли?

– Ее зовут Елена…

– Елена Зотова. И что?

– Я… Я хотел поинтересоваться: какой у нее диагноз?

– Диагноз? Простите, Андрей Петрович, вы ей кем приходитесь?

– А… А это важно?

– Конечно. Надеюсь, вы знаете: я, как врач, не имею права оглашать диагноз своих пациентов никому, кроме самых близких. Вы с ней в близких отношениях?

– Нет. Скорее – в далеких.

– Вот видите!

Но Бережковский не сдавался:

– Хорошо, доктор, а можно я спрошу вас иначе: у нее есть шансы?

– Странный вопрос. Как вы думаете, стал бы я оперировать, если бы шансов не было?

– Значит, есть. Спасибо! И последний вопрос, можно?

– Пробуйте.

– Как она выглядит?

– Она? Она выглядит молодцом. Все будет хорошо, не волнуйтесь.

– Вы меня не поняли. Я имею в виду: как она внешне?

– И внешне все будет в порядке. Шов, конечно, останется, но уверяю вас – через месяц вы его даже не заметите.

– Шов? А где будет шов?

– Извините, Андрей Петрович. При всем почтении к вашей известности…

– Хорошо, хорошо! – в отчаянии сказал Бережковский. – Вы не имеете права. Но как мужчина мужчину я вас могу спросить: она красивая женщина?

– А вы… – изумился салехардский доктор. – Вы что? Никогда ее не видели?

– Нет, – признался Бережковский.

– А звоните! Странно…

– Я знаю, что странно. И все-таки! Это же не врачебная тайна, правда?

– Действительно, не врачебная. Вы помните Гурченко в первых фильмах? Когда ей было лет двадцать пять, помните?

– Еще бы! Неужели она похожа?

– Ну, или Удовиченко в «Месте встречи». Или Анук Эме в «Мужчине и женщине»…

– Вы шутите!

– И еще Софи Лорен, только худенькую – можете себе представить?

– С трудом…

– А теперь отпустите меня, Андрей Петрович. Я должен идти и резать эту роскошную женщину. До свидания.

Долгие гудки отбоя.

Бережковский положил трубку, вздохнул, прошелся, снова взял трубку, набрал номер и спросил:

– Коля?

– Нет, Сережа, – ответил юношеский голос.

– Привет, Сережа. Это Бережковский. Мне пиццу…

– И два пива. Уже несу.

Бережковский положил трубку, и в тот же миг телефон под его рукой взорвался новым звонком, который Бережковский проигнорировал и дождался, когда включился автоответчик:

– Здравствуйте. Вы позвонили по телефону 205-17-12. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение.

После чего послышался голос Елены:

– Здравствуйте, Андрей Петрович. Это Елена. Тут стоит Семен Львович, я очень тронута, что вы ему позвонили…

Бережковский сорвал трубку:

– Алло! Елена!

– Да, Андрей Петрович, здравствуйте! – ответила она. – Спасибо, что вспомнили обо мне. Я и не рассчитывала.

– Перестаньте! Где вы сейчас? Как себя чувствуете?

– Я уже в операционной. Боюсь ужасно. Вернее, боялась. А теперь, когда слышу ваш голос, стала успокаиваться. Раз произошло одно чудо – я вас слышу, то произойдет и второе: я выживу. Правда?

– Конечно! Конечно! – заверил он. – Все будет хорошо!

– Ваш голос на меня так чудесно влияет, даже странно. Я как будто пью его. У меня есть еще пара минут, пока не начал действовать наркоз. Расскажите мне что-нибудь.

– Что же вам рассказать? Давайте я прочту вам стихи. «Ты устала, дорогая, триста с лишним дней в году – дни труда, и ты в трамвае задремала на ходу. Крепко сомкнуты ресницы, брови подняты дугой, кто тебе сегодня снится, мой товарищ дорогой? Это, может быть, красавец по лицу и по уму – я деталей не касаюсь, но завидую ему. Я себя последней спицей не считаю, нет, и мне тоже бы хотелось сниться многим девушкам в стране. Но тебе, с которой вместе общим делом я живу, для которой столько песен написал я наяву, мне б особенно хотелось передать во сне привет. Это, может, мягкотелость. Что ж поделаешь! Поэт…» Вы уже засыпаете?