Виктор Пелевин - Смотритель. Том 1. Орден желтого флага (фрагмент)

Она была в том же ангельском наряде, что и в фотоальбоме – видимо, администрация Оленьего Парка серьезно относилась к правам заказчика и не хотела, чтобы ей вчинили иск, уличив в несоответствии товара его рекламе. И еще Юка показалась мне куда красивее, чем на фотографии. Теперь на ее лице уже не было грусти.

Она подняла на меня глаза, улыбнулась и сказала:

– Кушать подано!

Признаюсь, я ожидал чего-то другого – и уже заготовил в ответ пустую и вежливую фразу. Но она сразу вылетела у меня из головы. Я протянул ей руку. Юка взялась за нее и вылезла из своей зеленой коробки. Я думал, она будет куда меньше меня – но она оказалась ниже всего на дюйм.

– Здесь есть во что переодеться? – спросила она. – Мне не терпится снять эти крылья.

– Могу предложить один из своих халатов, – ответил я. – А вообще, конечно, надо будет заказать вам одежду. Я не догадался, извините.

– Что вы, – сказала она, – извиняться должна я. Мои вещи прибудут только завтра. А кузнечиков и стрекоз вы тоже называете на «вы»?

– Я не держу их, сударыня, – ответил я. – Слишком хлопотно. И к тому же они мало живут, а я очень привязчив.

Юка засмеялась.

– Понимаю. Если захотите, чтобы я жила долго, не забудьте напомнить.

Ее слова кольнули меня в сердце.

Мы вошли в дом, и я заметил, что так и держу ее руку в своей. Ее ждали слуга и голем-носильщик – но нести ему было нечего. Когда она ушла в отведенные ей комнаты, я с удивлением понял, что нервничаю. Это «жить долго» открыло мне глаза на ситуацию.

Передо мной было исключительно красивое существо, выведенное специально для того, чтобы приносить радость и счастье (в дополнительной их дозе я, в общем-то, не нуждался), – и сейчас она, как боевая стрекоза, отправилась на свой главный в жизни вылет. То, что казалось мне интересным опытом, для нее было судьбой, к которой она готовилась с младенчества. Я почему-то не задумывался о том, что с ней случится, если я отошлю ее назад в Олений Парк. Я даже не знал, разрешают ли это правила.

За ужином – нашим первым ужином вместе – я попытался выяснить это в самой деликатной форме.

– Если дама категории «Зеленые Рукава» не справляется со своей задачей и заказчик отсылает ее назад, – сказала Юка, – она может вернуться в Олений Парк. Ее примут. Но затем она переходит в категорию «Красные Рукава».

– А что это значит?

– Она становится просто гетерой. Ее можно купить за деньги. Пусть и большие. Разумеется, нас никто к этому не принуждает. Можно уйти в мир и исчезнуть в нем навсегда, некоторые так и делают. Но чаще…

Она сделала странный жест рукой.

– Что?

– Чаще вспоминают про зеленый шнур.

– То есть?

– Если «зеленка» не смогла принести выбравшему ее человеку счастье, она никогда не будет счастлива сама, – ответила Юка. – Это значит, она потерпела поражение в битве и покрыла себя позором. Многие из нас не в силах такого пережить и совершают самоубийство. Вешаются на зеленом шнуре. К этому никто не принуждает – но шнур нам выдают при достижении шестнадцатилетнего возраста. Чтобы напомнить, как все серьезно. Мы вправду очень стараемся.

Она говорила эти жутковатые вещи совсем просто, и сперва они даже не казались страшными. Но если ей не было страшно самой, то меня ей удалось напугать.

– Секундочку, – сказал я, – мне хотелось бы знать, что вы собираетесь делать в том случае, если наши отношения не сложатся?

Юка улыбнулась.

– Я про это не думала.

– Неужели? Как такое возможно?

– Этому нас учат с самого начала. Если мы будем думать о будущем, то упустим из виду настоящее, где требуются наши услуги. Но я вас понимаю, мой господин.

«Мой господин». Надо же, «мой господин»… Меня так не называли даже свиньи, которых я пас.

– Алекс, – сказал я нервно. – Меня зовут Алекс.

– Хорошо, Алекс. Вы не хотите, чтобы вас мучила ответственность за мою возможную смерть?

Я кивнул.

– Я обещаю поступить так, как вы прикажете. Если захотите, я уйду в «Красные Рукава». Или найду себе какое-нибудь дело в миру. Но почему бы вам не дать мне шанс послужить вам? У вас в доме есть слуги. Все, о чем я мечтаю, – это стать одной из них. Я могу не попадаться вам на глаза – кто-то же должен стричь кусты и подметать дорожки…

Я поднял на нее глаза. Ее красота была почти физически невыносима – словно гипнотический луч, которым природа лишает разума и воли бедных самцов, включили на такую мощность, что он мог уже прожигать стены и сбивать небольшие летательные аппараты. На ней был мой белый шелковый халат – она подвернула его рукава, как я никогда не делал.