Ариадна Борисова - Рог тритона

Принц крепко зажмурился. «… найду тебя, где б ты ни спрятался… и просто уничтожу». Беспросветное отчаяние на миг завладело им. Жизнь представилась гигантским болотом, холодной трясиной, манящей в тумане детей к ярким фантикам лживых островков. Ступишь, обманувшись, и попадешь в топкую слякоть, в щель ущербного рта, засасывающего в мутное ледяное нутро, откуда не выбраться, как ни старайся…

О нет, прочь, поганые твари-мысли, прочь, вон из меня! Русалочка рядом… Принц сжал кулаки. Взрослые обязательно поймают Тварь, не позволят ему больше… никогда не позволят – и спасут Белоконя.

Лодка послушно скользила по течению в тенях прибрежных тальников, с пружинистой легкостью вонзаясь носом в розовые ребрышки волн. Отражение развесистых ветвей казалось россыпью валков сена на стекле, разбросанного водяными косарями с другой, опрокинутой вниз головой стороны. Впереди простиралась река – длинная, алая в закатном солнце, – ковром расстеленная дорога с изжелта-зелеными каймами леса. Ровно посередине – четкая граница между водой и берегом. Порой мимо проплывали беленые и бревенчатые особняки, аккуратные гряды картофельных полей. На опушенных камышом мостках темнели мудреные установки механических насосов. Какая-то женщина, поливая огород шлангом, долго смотрела вслед лодке с детьми.

Русалочка захотела пить, нагнулась над кормой и опустила лицо к огненным искрам. Принц схватил за подол платья:

– Ты что! Упадешь!

– Не упаду, – булькнул смешливый голосок, словно уютно взбурлил в кухне чайник.

Мальчик вздохнул. Не найдет… не найдет, они далеко! Стало легче. В груди потихоньку росло торжество свободы, и рубашка вздувалась на спине клетчатым парусом. Они плыли вслед за облаками по воде и небу, по левой стороне реки в глубине прозрачно-синего покоя. Лес и мир текли вместе с ними, дрожа и переливаясь в тени. Пусть от воды тянуло холодом и зудели комары, но все равно – так хорошо было жить…

Однако, когда погасли последние лучи и над черными волнами проступила пелена дымки, опять сделалось страшно.

Лодку Принц привязал к дереву. Залезли в душистое сено стожка на лугу, совсем не колкое и теплое внутри, будто нарочно нагретое. Густой сборный дух трав можно было вдыхать бесконечно, есть вкусный воздух ломтями, как хлеб. Ребята в столовой, должно быть, давно отужинали горячей кашей и приготовились ко сну…

Принц изо всех сил отгонял гнусные мысли о Твари и – сумел отогнать, потому что, положив голову ему на грудь, нежно посапывая, спала девочка.

Утром они поплыли дальше, вперед и вперед, точно гонимые бурей жизни кустики перекати-поля. Лодка сама, без всякой помощи, двигалась встречь солнцу по улыбчивым морщинам реки, но дети садились за весла, чтобы меньше мерзнуть. Уключины одобрительно поскрипывали, с обеих сторон бугрились тугие волны, брызжа с лопастей студеными каплями.

Солнечный ветер выдул тревоги из дум, высушил грязь. В голове Принца роились мысли о хлебе – о настоящем хлебе, желательно с маслом, присыпанном сахаром, или солью – тоже неплохо. Необходимо было разжиться едой, и повезло: издалека на излучине показался дым рыбацкого костра.

Добрые дяденьки, старый очкастый и молодой в шляпе с сеткой от мошки, досыта накормили беглецов пшенным кулешом и печенными в фольге ельцами. От обильного завтрака и тепла Русалочку разморило. Уходить не хотелось, но рыбаки задавали слишком много вопросов, и мальчик забеспокоился. Врать он стыдился, отмалчиваться после щедрого угощения оказалось неловко…

Выслушав правдивый рассказ, старший дяденька переглянулся с молодым. Снял очки и, протирая их носовым платком, странно сморщился, будто собрался заплакать.

– Ох и далеконько же вы забрались! Вот что: давайте-ка мы отвезем вас обратно на мотоцикле. Даю честное слово: пока не убедимся, что Тварь изолирована… изолирован, – поправил он себя, – мы вас не оставим.

– А лодка? Хозяин, наверно, ее потерял.

– Не потеряет, вернем на место. С пляжа ведь, говоришь, угнали? Вот туда и вернем.

– Плохой человек сказал, что найдет меня хоть на земле, хоть на небе…

– Не найдет! – воскликнул молодой. – Его скоро нигде не будет, этой вонючей Твари! Такие и до тюрьмы не доживают.

– Ну-ну, тише, – нахмурился очкастый. – Незачем детям знать.

– Пусть знают! – яростно возразил молодой. – Зато не станут бояться. Забудь о нем, малыш. Считай, что его больше нет, ни на земле, ни на небе…

Как же чудесно было ехать с рыбаками в коляске трехколесного мотоцикла! Принц первый раз в жизни ехал на мотоцикле, и Русалочка тоже. Дяденьки закутали их в брезентовые куртки и время от времени спрашивали сквозь тарахтенье мотора: