Брюс Кэмерон - Жизнь и цель собаки

Я дернул за шнурок и попытался убежать с ним, но он все еще держался за ногу и дернул меня обратно, так что я упал на пол. Зарычав, я снова набросился на шнурок и устроил ему хорошую трепку.

– Я буду о нем заботиться, буду гулять с ним, кормить и мыть, – говорил мальчик. – Пап, он лучший в мире. Он уже привык к дому!

Поборов ботинки, я решил, что пора немного передохнуть, и присел, окатив мочой табурет.

Ох, какой поднялся переполох!

Вскоре мы с мальчиком сидели на мягком полу. Мама спрашивала:

– Джордж?

Итан начинал говорить:

– Джордж? Сюда, Джордж! Привет, Джордж!

Потом папа говорил:

– Скиппи?

И Итан принимался повторять:

– Скиппи? Ты Скиппи? Сюда, Скиппи!

Это было утомительно.

Потом мы играли во дворе, и мальчик называл меня Бейли.

– Сюда, Бейли! Ко мне, Бейли! – кричал он, хлопая себя по коленям. Я подходил к нему, а он убегал, и так мы носились кругами по двору. Мне казалось, что это продолжение игры в доме. Я готов был откликаться и на «Шершень», и на «Айк», и на «Крепыш», но, похоже, они решили остановиться на «Бейли».

Потом я поел, и мальчик повел меня в дом.

– Бейли, познакомься с котом Смоки.

Крепко прижав меня к груди, Итан повернулся, чтобы я смог увидеть сидящее посреди пола серо-коричневое животное. Вот от кого тот странный запах! Существо было крупнее меня, с маленькими ушками – которые было бы приятно кусать. Я попытался вырваться, чтобы поиграть с новым другом, но Итан держал крепко.

– Смоки, это Бейли, – сказал он.

В конце концов мальчик опустил меня на пол, и я бросился поцеловать кота, однако он оттянул губы, обнажив ряд действительно злобных зубов, и зашипел, выгнув спину и задрав трубой пушистый хвост. Я остановился, пораженный. Он не хочет играть? Затхлый запах из-под его хвоста был великолепен. Я осторожно двинулся, чтобы по-дружески обнюхать зад Смоки, но он зафырчал и поднял лапу, выставив когти.

– О, Смоки, будь умницей, будь умницей.

Смоки посмотрел на Итана убийственным взглядом. Я приободрился от тона мальчика и дружелюбно заскулил, но кот остался непреклонным и даже стукнул меня по носу, когда я попытался лизнуть его в морду.

Ну что ж, я готов играть с ним, когда он захочет, а пока у меня были дела поважнее сопливого кота. Следующие несколько дней я пытался понять свое место в семье.

Мальчик жил в маленькой комнате, полной замечательных игрушек, а Мама и Папа жили в комнате вообще без игрушек. Еще в одной комнате была чаша с водой, из которой можно было пить, только забравшись внутрь, и тоже никаких игрушек, если не считать белой бумаги, которую можно было тянуть со стены длинной лентой. Комнаты для сна были наверху лестницы – я не мог взобраться по ступенькам даже со своими длинными собачьими ногами.

Стоило мне решить, что пора присесть и облегчиться, все в доме словно сходили с ума – хватали меня, бегом тащили прочь из дома, сажали в траву и ждали, пока я опомнюсь и займусь своими делами; а уж тогда хвалили так, что начинало казаться, будто это моя главная задача в семье. Впрочем, хвалили непоследовательно – уходя, мне оставляли бумагу, чтобы рвать, и если я присаживался на нее, меня называли хорошим псом, хоть и не с радостью, а только с облегчением. И как я уже говорил, когда все были в доме, на меня сердились за то же самое.

– Нет! – кричали Мама или Итан, если я мочил пол.

– Умница! – пели они, если я писал в траву.

– Хорошо, так можно, – говорили они, если я писал на бумагу. Я не мог понять – что с ними не так?

Папа почти не обращал на меня внимания, хотя я чувствовал, что ему нравится, когда утром я сижу с ним, пока он ест. Он относился ко мне с легкой привязанностью – ничего общего с безудержным восхищением, исходящим от Итана, при этом я чувствовал, что к сыну родители относятся с обожанием. Иногда вечером папа сидел за столом с мальчиком, и они негромко и сосредоточенно разговаривали. По комнате разносился едкий запах. Папа позволял мне ложиться на его ноги – ноги мальчика были далеко от пола, я не мог дотянуться.

– Смотри, Бейли, мы построили самолет, – сказал мальчик после одного такого вечера и протянул мне игрушку. От химического запаха у меня заслезились глаза, и я даже не попытался ее схватить. Мальчик радостно бегал по дому с игрушкой в руках, я гонялся за ним, стараясь поймать. Потом мальчик поставил самолет на полку с другими игрушками, которые слабо пахли тем же запахом. На этом все кончилось, пока мальчик и папа не решили построить новую.