Джозеф Кутзее - Детство Иисуса

Он заносит правую ногу. Начинает кое-что постигать о лестнице: если упереться в нее грудью, вес мешка придаст тебе устойчивости, а не опрокинет. Левая нога находит вторую ступеньку. Снизу раздается легкий всплеск аплодисментов. Он скрипит зубами. Восемнадцать ступенек (он пересчитал). Он не осрамится.

Медленно, шаг за шагом, отдыхая на каждой ступеньке, слушая бешеное сердце (а если приступ? вот неловко-то будет!), восходит он. На самом верху, покачнувшись, клонится вперед, и мешок опускается на палубу.

Он вновь поднимается на ноги, показывает на мешок.

– Кто-нибудь мне подсобит? – говорит он, пытаясь совладать с дыханием, пытаясь говорить как ни в чем не бывало. Охочие руки вскидывают мешок ему на спину.

У трапа – свои трудности: он слегка покачивается из стороны в сторону вместе с кораблем и никакой поддержки, в отличие от лестницы, не предлагает. Спускаясь, он изо всех сил держится прямо, хотя это означает, что он не может смотреть, куда ставит ноги. Он вперяет взгляд в мальчика, который стоит неподвижно, как столбик, рядом со старшим, наблюдает. «Не опозорить бы его!» – говорит он себе.

Он добирается до пристани, ни разу не споткнувшись.

– Налево! – выкрикивает бригадир. Он с трудом поворачивает. Подкатывает телега – низкая, с плоским дном, ее тянут две здоровенные лошади с мохнатыми ногами. Першероны? Он никогда не видел першерона вживую. Его обволакивает зловонием конской мочи.

Он разворачивается и бросает мешок с зерном на пол телеги. Юноша в потрепанной шапке легко вскакивает на борт и оттаскивает мешок. Одна лошадь роняет кучу дымящегося навоза.

– С дороги! – кричит голос у него за спиной. Это следующий грузчик, его товарищ по работе, со следующим мешком.

Тем же путем он идет в трюм, возвращается со второй ношей, потом с третьей. Он медленнее своих товарищей (им иногда приходится его ждать), но ненамного: он будет работать лучше, когда привыкнет, а тело укрепится. Не слишком он старый, в конце концов.

Хоть он их и задерживает, никакой неприязни от других не ощущает. Напротив: они бросают ему одно-другое слово ободрения, а то и хлопнут дружески по спине. Работа грузчика не так уж и скверна. Чего-то добиваешься во всяком случае. Во всяком случае помогаешь перетаскивать зерно – зерно, которое превратится в хлеб, хлеб насущный.

Свисток.

– Перерыв, – объясняет ему кто-то рядом. – Если хочешь, ну, сам понимаешь.

Двое мочатся за сараем, моют руки под краном.

– А можно ли где-нибудь выпить чаю? – спрашивает он. – И, может, съесть что-нибудь?

– Чаю? – говорит человек. Вроде как забавно ему. – Не слыхал. Хочешь пить – возьми мою чашку, но завтра неси свою. – Он наполняет чашку водой из-под крана, подает. – И буханку принеси – или полбуханки. На пустой желудок день долог.

Перерыв длится всего десять минут, после чего разгрузочные работы возобновляются. Когда бригадир свистит в свисток в конце дня, он перетаскал из трюма на пристань тридцать один мешок. За полный день вышло бы, наверное, пятьдесят. Пятьдесят мешков в день – это более-менее две тонны. Не очень-то. Портовый кран выгрузил бы две тонны одним махом. Отчего они не задействуют кран?

– Хороший юноша, сынок твой, – говорит бригадир. – Никаких хлопот с ним. – Несомненно, бригадир называет его юношей, un jovencito , чтобы сделать приятно. Хороший юноша, вырастет хорошим же грузчиком.

– Если б можно было подогнать кран, – замечает он, – разгрузка заняла бы одну десятую этого времени. Даже маленьким краном.

– Можно, – соглашается бригадир. – А смысл? Зачем успевать за одну десятую времени? Никакого смысла, если не крайний случай – недостаток продовольствия, например.

Какой смысл? Вроде честный вопрос, не пощечина.

– Мы бы могли приложить силы к чему-нибудь получше, – выдвигает он предположение.

– Получше чего? Получше, чем обеспечивать собрата хлебом?

Он пожимает плечами. Держал бы рот на замке. Конечно, он не собирается сказать: Получше, чем таскать грузы, как вьючные животные.

– Нам с мальчиком надо спешить, – говорит он. – Нам нужно вернуться в Центр до шести, иначе придется спать под открытым небом. Мне завтра приходить?

– Конечно-конечно. Хорошо поработал.

– А аванс получить можно?

– Боюсь, что нет. У казначея обхода не будет раньше пятницы. Но если у тебя туго с деньгами, – он роется в кармане и добывает горсть монет, – вот, возьми сколько нужно.

– Я не знаю, сколько мне нужно. Я тут новый, понятия не имею о ценах.