Сейед Мехди Шоджаи - Грядет еще одна буря

На самом деле мое появление привело к тому, что все собравшиеся смешались между собой, и оставшуюся часть церемонии знакомства решили провести уже после моего выступления. Я поднялась на веранду.

А кстати, ты, Хадж Амин, в те времена не был еще ни хаджи, ни Амином. Тогда ты стоял на западной стороне пруда, рядом с отцом жениха, и разглядывал меня с самими добрыми намерениями.

Не скажу, что то был ты сам, то было благоразумие твое, которое и поныне в тебе есть и иногда тобой командует.

На мне было черное облегающее платье из шелка, в действительности ничего не прикрывавшее, и белая накидка без рукавов поверх него. Накидка была с бахромой и ниспадала до самых пяток, а концы бахромы соединялись в кольцо вокруг шеи.

Я все еще храню то черное шелковое платье и белую накидку. Я иногда кладу их перед своим молитвенным ковриком и рыдаю.

Говорю себе: «Несчастная, это была ты! А Господь взял тебя за руку и спас!»

На самом деле это платье не закрывало тело, оно было, по сути, обнаженным. Каждый раз, стоило мне повернуться, бахрома от накидки развевалась, и я сама осознавала, какой эффект это производит.

По острым, как вилка, взглядам женщин я понимала, что творится в сердцах их мужей. Те женщины сами не были заворожены, но некоторые восторгались по-настоящему.

Это не предмет моей гордости – скорее, позора. Но я продолжу, чтобы ты знал, в какой грязи я барахталась и откуда начинала, пока не оказалась здесь. Но ты, конечно, знаешь, и хорошо знаешь это. Мы с тобой помним больше, чем кто-либо еще, о том, какое у нас было прошлое.

С начала выступления прошло около часа. Присутствующие, поглощенные восторгом и страстью, все так же настойчиво просили меня танцевать, и я, вся мокрая от пота, продолжала.

Купюры, принесенные ими, чтобы осыпать невесту, по большей части в первый же час были брошены мне под ноги. Кто-то, то ли захмелев, то ли от возбуждения, выписывал чеки и посылал мне прямо на сцену.

Да и ты сам, если помнишь, выписал чек на двадцать тысяч туманов и отправил его, но когда дело дошло до критического момента, взял обратно. И из-за того самого чека ты закрыл свой счет в банке «Садерат». У меня все еще хранится тот чек. Я сохранила его как раз ради такого дня. Он под одеялом, на котором ты сидишь. Можешь взять и посмотреть. Нет, не сейчас, а потом. А сейчас слушай меня.

Я была в центре внимания всех присутствующих, и никто не замечал, как один возбужденный юноша пробирается сквозь кусты и потихоньку проталкивается вперед. Но я видела. Со сцены мне было видно, с каким страхом он озирается по сторонам, как осторожно ступает.

Самым примечательным в нем, тем, что сразу бросалось в глаза, была его одежда: грязная, поношенная. Затем – его ошеломленный вид, растрепанные волосы, кое-как выбритое лицо.

Запястья ниже края рукавов, локти и колени его были поранены и выпачканы землей. По всему было видно, что он предпочел не входить в дверь, а перелезть через стену, чтобы попасть в дом.

Очевидно, никто пока его не заметил. В доме, где даже самые обычные слуги носили форму, его облик напоминал жуткую заплату на одежде, вызывающую ужас и изумление.

Я же, прекрасно владея собой, не отрывая от него глаз, продолжала свою работу. Имея за плечами многолетний опыт, я научилась не теряться и не растрачивать себя впустую даже перед пьяными, головорезами и всеобщим разгулом.

Когда парнишка подошел к самому пруду и оказался за спиной у гостей, взгляд его упал на меня, точнее сказать, я завладела всем его вниманием.

Когда я говорю, что завладела его вниманием, я не имею в виду, что тебе легко будет это понять. Ни тебе, ни кому бы то ни было еще понять это невозможно.

Теперь-то это все в прошлом, и я, по милости Божьей, от всего этого далека. Но есть такие вещи, которые вы, мужчины, никогда не сможете понять или почувствовать.

Мы, женщины, чувствуем, каким тяжелым взглядом глядят на нас мужчины, даже если не видим самого мужчины или его глаз. Это аксиома, не требующая доказательств. Однако взгляд взгляду рознь, они могут различаться как небо и земля.

Иногда мужчина так посмотрит, что по телу и душе словно легкий ветерок или благоухание пройдет. Такому взгляду хочется всю себя отдать.

Но есть и такой взгляд, тяжесть которого невыносима, он словно груз на душу давит. Тогда хочется свалить с себя эту тяжесть и высвободиться из-под нее.

Взгляд порой скребет по лицу, как кошачий коготок, а иногда кусает, словно змея.

Но взгляд того паренька не походил ни на один из них. Он смотрел так, как смотрит ястреб-стервятник, и тяжесть его когтей на своем теле ощущаешь еще до того, как он тебя сцапает. Ястреб-стервятник – это я вежливо выражаюсь, ведь в тот момент я чувствовала себя падалью – добычей, что подвернулась ему.