Харуки Мураками: О чем я говорю, когда говорю о беге

Соревнования каждый раз проходят для меня по-разному, но на троеборье я неизменно сталкиваюсь с одной и той же закономерной трудностью. Мышцы, которые более часа старательно крутили педали, не готовы продолжать свои старания на беговом этапе. Ведь чтобы перейти с одних рельсов на другие, нужно время. Первые три километра я чувствую себя стреноженным и только на четвертом наконец-то начинаю нормально бежать. В этот раз перестройка очень затянулась.

Из всех этапов триатлона бег мне ближе всего – если угодно, это моя специальность. И обычно я обгоняю на трассе человек тридцать, не меньше. Однако сейчас мне удалось обойти порядка пятнадцати. И все равно я был рад, что хотя бы к концу забега сумел оправиться. В прошлый раз меня обогнала куча народу во время велогонки, а на этих соревнованиях я показал не очень-то хороший результат в забеге. И тем не менее разрыв между моими результатами во всех трех видах (независимо от того, насколько уверенно я себя в каждом из них чувствую) сократился. А это значит, что я здорово продвинулся на пути к тому, чтобы стать настоящим троеборцем. Это не могло не радовать!

Я бежал по очень красивой старой части города Мураками. Подбадривающие выкрики болельщиков – я так думаю, это были местные жители – обязывали, и я, собрав остаток сил, совершил последний рывок и финишировал. Это был миг торжества. С моим вазелиновым приключением гонка получилась не из легких, но за финишной чертой все это уже не имело никакого значения.

Когда я немного отдышался, ко мне подошел бегун с номером 329. Мы улыбнулись друг другу, пожали руки. Мы серьезно соперничали с ним на втором этапе, несколько раз обгоняли друг друга на трассе. А в самом начале забега у меня развязались шнурки, и мне пришлось дважды останавливаться, чтобы их завязать. Если бы не шнурки, я бы его обошел – хотя, возможно, это чрезмерно оптимистическая гипотеза. Когда в конце забега я прибавил скорости, то чуть было не вырвался вперед – не хватило каких-то трех метров. Хотя я сам виноват, что не завязал как следует кроссовки перед забегом, что уж тут.

Как бы то ни было, я благополучно пересек линию финиша неподалеку от здания муниципалитета. Соревнования закончились. Я не утонул, не разбился в лепешку и не был покусан ядовитой медузой. Медведи на меня не бросились, осы не ужалили, и молния не ударила в темечко. И жена, поджидающая меня на финише, ничего такого ужасного за это время обо мне не узнала. «Ты молодчина», – сказала она. Эх, хорошо-то как.

Больше всего радовало то, что я действительно получил удовольствие от происходящего. Результат не ахти, и к тому же было множество досадных мелких промахов, но я старался как мог. От этих соревнований у меня осталось по-настоящему приятное ощущение. Кроме того, по сравнению с предыдущими разами я все-таки сделал заметный шаг вперед. А это немаловажно.

Самое трудное в триатлоне – переход от одного вида спорта к другому, и тут все решает опыт. Опыт помогает нам компенсировать свои физические недостатки. Другими словами, триатлон хорош тем, что дает возможность учиться на собственном опыте.

Конечно, это нелегко, а иногда даже физически больно. Больно настолько, что временами мне хотелось послать все к чертовой бабушке. Но в этом виде спорта боль – своего рода необходимое предварительное условие. Если бы ее не было, кто бы вообще стал заниматься триатлоном и марафоном, отнимающими столько сил и времени? Именно благодаря боли, благодаря стремлению ее превозмочь у нас есть возможность – пусть не в полной мере, но хотя бы частично – почувствовать, что мы живем, что мы есть. А качество восприятия своей собственной жизни обусловлено не всякими там объективными показателями типа времени или оценки, но осознанием (при условии, что все идет как надо) полноты слияния с производимым действием.

По дороге из Ниигаты в Токио мне встретилось несколько машин с велосипедами на крышах. За рулем сидели загорелые, крепко сбитые люди – типичные троеборцы. В это осеннее воскресенье после ничем не выдающихся соревнований мы ехали домой, возвращались к мирской жизни. И каждый из нас, с мыслями о будущем состязании, скорее всего, продолжит свои обычные тренировки. И даже если со стороны и с позиции некоторого превосходства такой образ жизни может показаться бесцельным и бессмысленным или, скажем, вопиюще непрактичным – мне все равно. Пусть в нем не больше смысла, чем в упомянутом наливании воды в прохудившуюся кастрюлю. Но зато усилия были приложены – это факт. Плохо это или хорошо, круто или не круто, но самой большей ценностью на самом деле обладает то, чего нельзя увидеть. То, что мы чувствуем сердцем. Чтобы суметь понять что-то важное, нужно совершить множество бессмысленных на первый взгляд действий. Но даже то, что кажется нам бесцельным или безрезультатным, вполне возможно, вовсе не является таковым. Это мое мнение. Мнение, основанное на собственном опыте, прочувствованное на собственной шкуре.