Коллектив авторов - Свет любви и веры (сборник)

И он не взял с собой ничего, кроме маленького зеркальца. Не захватил даже фляги с водой, а ведь в этой пустыне она продлила бы ему жизнь.

Язык его уже превратился в жесткий тяжелый камень, а трещины на губах смачивала лишь его собственная горячая кровь. От человеческого жилья он, может, ушел не так и далеко, но села давно уже не было видно; жар пустыни дрожал, точно слезы в глазах, и ничего в той стороне он не мог разглядеть. Он чувствовал, что последние его силы уже вышли с паром и потом тела, и, сам не желая того, опустился на землю, а еще прежде закрылись его веки.

Пустыня слилась в его сознании с собственным телом: оно лежало теперь под этим солнцем, которое каждый миг ударяло копьем своего луча, и возникали новые трещины. Он знал, что погиб, и всё же еще не чувствовал, что окончательно перешел границу жизни и смерти. Лицом он прижался к телу пустыни, а руки чуть откинул в стороны, как топырит плавники выброшенная на сушу рыба.

Постепенно в кожу его лица начало проникать ощущение влаги и прохлады. А ведь влага – была сама жизнь, она словно впрыскивала силы в умирающего. И он почувствовал приятную дрожь, пробежавшую вначале по его лицу, а потом и по всему телу. В неподвижный труп как будто возвращалась жизнь.

Он оперся на локоть и оторвал лицо от земли. И погрузил полумертвые руки во влажную почву, и, вынимая ее, начал втирать ее себе в голову, в лицо и в грудь. И с каждой вынутой горстью дно ямы становилось влажнее и прохладнее. Яма была меньше половины локтя глубиной, а уже начала выступать прозрачная вода. И уже посредничество рук стало невыносимым, и он прямо погрузил лицо в эту лужу, позволив губам и рту насладиться прохладой воды.

На ноги поднялся словно бы уже другой человек: живой и веселый, освежившийся. Вспомнив о руках, поднял их к глазам.

Руки свои он рассматривал со страхом и сомнением. Но никаких пятен на них теперь не видел. Он беспокойно начал искать зеркальце и не находил его, обшарил всё вокруг, но и платок, и зеркальце куда-то исчезли. И взгляд его невольно упал на собственное отражение в воде – а вода эта была чище зеркала… И она показала ему, что синева с лица исчезла без следа.

А как там Луноликая?! Этот чудотворный источник вначале должен бы омыть ее лицо… Он посмотрел на горизонт, и село показалось ему ближе, чем представлялось раньше. Следовало как можно скорее познакомить лицо девушки с этой водой. И весь обратный путь до села он бежал, не чувствуя усталости. Но, достигнув села, ощутил в сердце безжалостную тяжесть прежней тоски. Где теперь он будет ее искать?

Разве он раньше видел Луноликую где-нибудь, кроме порога своего дома? Значит, нужно было торопиться домой, там было больше надежды. Однако… Не в это время дня, только утром. А как он выдержит до завтрашнего утра? Да и появится ли она после того, что случилось сегодня у него на пороге? Кстати, мальчишка давеча сказал: Луноликую знает всё село. Но разве «Луноликая» – это не то имя, которое он сам дал этой похожей на пери девушке? Настоящее же ее имя, ни разу с ней не заговорив, он так и не узнал.

Откуда же тогда знал ее мальчишка? И каким образом весь народ села знал о девушке с таким именем? У первого же встречного он спросил:

– Не знаете ли вы девушку по имени Луноликая?

– Нет… Господин, вы…

Он прошел мимо. Не стал останавливаться и что-либо объяснять, хотя вид его мог дать повод для изумления. Теперь ему не до чести было и не до приличий. Он даже у мальчишек в переулке спросил:

– Девушку по имени Луноликая…

Молоденький сапожник-подмастерье ответил вопросом на вопрос:

– Господин, ведь вы всё время дома, где же вы видели такую девушку?

А старый хозяин лавки сказал:

– Вам самим это лучше знать, господин учитель! У нас в селе ни одну девушку так не зовут.

Дошел до поворота на свою улицу, и никто ничего не знал о девушке с такими приметами.

Но повернул к себе – и увидел ее силуэт перед своими дверями. Ошеломленный, растерянный, он так бросился к ней бегом, что пару раз споткнулся и едва не упал.

– Вы? В это время?

– Я пришла пиалу забрать.

Всё такой же сбитый с толку, но уже покорный ей и как бы ею прирученный, он вошел к себе и вышел с пиалой. И, отдавая пиалу ей в руки, вспомнил о пятне на ее лице. Всмотрелся: ни следа от синевы. И спросил с изумлением:

– А пятно на вашем лице, фиолетовое?

Невыразимо нежны были движения ее глаз и губ, когда она ответила:

– Исчезло.

– Каким образом?

– В то самое время, когда вы умывались в источнике в пустыне, около полудня.