Роберто Савьяно: Пираньи Неаполя

– Приводи всех своих друзей, всех, кто хочет потрудиться. Парней из Форчеллы, которые вечно торчат у ресторана в Позиллипо. Хватит чесать яйца… а?

Так все и началось. Копакабана назначал им встречу в одном из домов при въезде в Форчеллу, но сам никогда там не появлялся. Вместо него приходил человек болтливый, но недалекий по имени Альваро – из‑за схожести с комиком Альваро Витали. Ему было около пятидесяти, но выглядел он много старше своих лет. Почти неграмотный, большую часть своей жизни провел в тюрьме: отбывал срок совсем юным во времена Рафаэле Кутоло и организации “Нуова Фамилиа”, сидел за решеткой в период файды между кланами районов Санита и Форчелла, между семьями Мочерино и Стриано. Он прятал оружие, был информатором. Ютился с матерью в полуподвале, в карьере не преуспел, платили ему сущие гроши и в качестве подарка присылали иногда проститутку из Восточной Европы, с которой он встречался, отправив мать к соседям. Однако Копакабана доверял Альваро, как немногим. Дело он знал хорошо: развозил товар, передавал “кирпичи” Агостино и другим ребятам.

Альваро показал им место работы. Квартира, в которой хранилась “дурь”, находилась на последнем этаже. Продавать нужно было внизу, во внутреннем дворике. В отличие от Скампии, ни решеток, ни заграждений, ничего подобного. Копакабана хотел продавать свободно, без преград.

Задача была несложной. Они приходили на место незадолго до того, как начиналось оживление, чтобы ножом нарезать “дурь” на куски. Альваро вместе с ними резал куски и скатывал шарики. Порции по десять, пятнадцать, пятьдесят. Для удобства гашиш заворачивали в обычную фольгу, траву раскладывали по пакетам. Клиенты заезжали во двор на мопедах или приходили пешком, платили и уходили. Механизм был отлажен, за кварталом присматривали надежные люди, которым регулярно платил Копакабана, а на улице всегда крутились те, кто немедленно сообщил бы о полицейских, карабинерах, финансовой полиции, будь они хоть в форме, хоть в штатском.

Занимались этим после школы, иногда пропускали уроки, поскольку плата была сдельная. Пятьдесят-сто евро в неделю, для начала неплохо. Цель была одна: “Фут Локер” [6] “Фут Локер” – сеть магазинов одноименной компании, торгующих широким ассортиментом спортивной одежды и обуви. . Они буквально штурмовали магазин. Вваливались толпой, вот-вот снесут, потом уже рассеивались внутри. Футболки брали по десять-пятнадцать штук. Тукан натягивал их одну на другую. “Just Do It” . “Адидас”. “Найк”. Марки мгновенно сменялись. Николас взял себе сразу три пары кроссовок “Эйр Джордан”. Высокие, закрывающие лодыжку, белые, черные, красные – главное, чтобы там был Майкл с мячом в руке [7] “Эйр Джордан” – именной бренд, разработанный американской компанией “Найк” для легендарного американского баскетболиста Майкла Джордана. . Бриато нацелился на баскетбольные бутсы, зеленые с флуоресцентной подошвой, но стоило ему взять их, как Чупа-Чупс осек его фразой: “Зеленые? Ты чё, гомик?” Бриато положил их на место и схватил бомберы с нашивками “Yankees” и “Red Sox”[8] “Yankees”, “Red Sox” — профессиональные бейсбольные клубы из Нью-Йорка и Бостона соответственно. .

Постепенно все мальчишки, которые крутились у “Нового махараджи”, стали толкать “дурь”. Зубик пытался остаться в стороне, но продержался лишь пару месяцев, а потом тоже начал сбывать наркоту на стройке, где работал. Чупа-Чупс барыжил в спортзале. Даже Бриато втянулся работать на Копакабану, для Николаса он вообще сделал бы все что угодно. Рынок был не таким огромным, как в восьмидесятые-девяностые: сначала Секондильяно подмял под себя все, потом сбыт оттянулся из Неаполя в Мелито. Теперь все перемещалось в исторический центр. Альваро собирал их каждую неделю и платил: получал больше тот, кто больше продавал. Они всегда могли подзаработать вне точки сбыта, быстро освоили нехитрые приемы: припрятать козявку гашиша, надуть приятеля, у которого водились деньги, или совсем откровенного простака. Но только не в Форчелле. Там цена за определенный вес была фиксированной. Николас нечасто приходил на точку, он сбывал “дурь” на дискотеках, ученикам отца, но деньги поплыли к нему, когда он начал продавать травку в своем художественном лицее. Продавал всем. В аудиториях, пока нет преподавателей, в спортзале, на лестнице, в коридорах и туалетах. Везде. Цены росли по мере того, как увеличивалось число лицейских вечеринок. Вот только приходилось вступать в политические дебаты. Однажды он даже подрался из‑за своих слов.