Томас Пинчон - Край навылет

– Что, прости?

– По-твоему, двенадцатишаговые – не люди, ты всегда так считала, сама ж в какой-то спа-программе, разлеживаешь там с водорослями по всей физии и прочей дрянью, так что даже не знаешь, как это, – ну а я тебе говорю… – Драматическая пауза.

– Ты не говоришь, – подсказывает Максин.

– Говорю, это работа, подруга.

– Ох, Дейтона. Что бы там ни было, извини меня.

Так оно все дальше и плоцкает , обычным потоком эмоциональной наличности, в котором полно неполученных дебиторок и безнадежных долгов. По сути: «Никогда, ни в жисть, не связывайся ни с кем с Ямайки, которая остров, они там думают, что харассмент – это легавый, сбывающий шмаль налево».

– Мне с Хорстом еще повезло, – размышляет Максин. – Трава на него никогда вообще не действовала.

– Ясно дело, вы столько белого жрете, белый хлеб и всякое, – перефразируя Джими Хендрикса, – майонез! Он бьет по мозгам – вы все вусмерть беложопые. – Телефон уже какое-то время терпеливо мигает. Дейтона возвращается к работе, а Максин остается не понимать и дальше, почему наркотические предпочтения растаманов должны иметь какое-то отношение к Хорсту. Если только Хорст никак почему-то не вылезет у нее из головы, куда он нельзя сказать, чтобы влазил – ну, не настолько, и притом довольно давно.

Хорст. Продукт Среднего Запада США в четвертом поколении, эмоционален, как элеватор, притягателен, как дуболом на «харли», незаменим (помоги ей боже), как настоящая «Ед-ОК», когда обуревает голод, Хорст Лёффлер до сего дня располагал почти безошибочной историей знания о том, как поведут себя определенные предметы потребления со всего света, причем вполне задолго до того, как они сами это поймут, чтоб нагрести их целую кучу, не успела еще в кадр войти Максин, и смотреть, как эта куча растет все выше, с трудом храня верность некоему обету, очевидно даденному в тридцать лет: тратить ее по мере накопления и оттягиваться, покуда выдержит.

– Так и… алименты ничего? – поинтересовалась Дейтона, второй день на работе.

– Никаких.

– Что? – хорошенько вперившись в Максин.

– Тебе с чем-нибудь помочь?

– Долбанутей я пока ничего не слыхала от чокнутых белых курей.

– Чаще бывай на людях, – пожала плечами Максин.

– У тебя проблемы с тем, что мужик оттягивается?

– Нет, конечно, жизнь – сплошной оттяг, верно, Дейтона, да, и Хорсту все нравилось, но поскольку он полагал, что семейная жизнь – тоже оттяг, ну, тут-то мы и обнаружили, что у нас разногласия.

– Ее звали Дженнифер и прочая дрянь, да?

– Мюриэл. Вообще-то.

К коему моменту – в комплект навыков Сертифицированного Ревизора по Борьбе с Мошенничеством входила тенденция выискивать скрытые паттерны – Максин начала задаваться вопросом… а не может ли у Хорста и впрямь быть предрасположенность к женщинам, названным в честь недорогих сигар, может, существует какая-нибудь Филиппа «Филли» Шланг, заначенная где-нибудь в Лондоне, кому он жмет ножку под столом, играючи в индекс «Финансовых времен», какая-нибудь соблазнительная азиатская арбитриса по имени Рой-Тань в чонсаме и с такой их причесочкой…

– Но давай не будем, потому что Хорст уже в прошлом.

– А-ха.

– Квартира досталась мне, а ему, конечно, «импала-59» целочкой, но вот я опять разнылась.

– Ой, я думала, это холодильник.

Дейтона – ангел понимания, разумеется, если сопоставить с подругой Хайди. В первый раз, когда они на самом деле сели и хорошенько об этом поболтали, после того как Максин распространялась так долго, что самой стыдно:

– Он мне звонил, – сделала вид, будто выпалила, Хайди.

Ну да.

– Что, Хорст? Звонил…

– На свидание хотел? – Глаза слишком распахнуты для тотальной невинности.

– И что ты ему сказала?

Идеальный такт с половиной, затем:

– О боже мой, Макси… прости меня, пожалуйста?

– Ты? С Хорстом? – Казалось странным, но не более того, что Максин сочла обнадеживающим знаком.

Но Хайди, похоже, расстроилась.

– Прости господи! Он только о тебе и говорил.

– А-га. Но?

– Вид у него был отсутствующий.

– Трехмесячная ЛИБОР [14] От London interbank offered rate (LIBOR) – Лондонская межбанковская ставка предложения. , несомненно.

Дискуссия эта, правда, затянулась на всю ночь, хоть детям завтра в школу, вполне допоздна, выходка Хайди не котируется у Максин так же высоко, как некоторые обиды, на размышленьях о коих она по-прежнему себя ловит еще со старших классов: занятая, но так и не возвращенная одежда, приглашения на вымышленные вечеринки, сосватанные Хайди парни, про которых ей самой было известно, что они клинические психопаты. Такое вот. Когда они закрыли дебаты ввиду измождения, Хайди, быть может, и осталась немного разочарована тем, что ее сумасбродный кульбит неким манером отыскал свое естественное место среди прочих эпизодов непрекращающегося домашнего сериала Максин, давным-давно запущенного в эфир в Чикаго, где Хорст и Максин в самом начале и познакомились.