Array Сборник - Мир Калевалы

Лённрота-писателя, автора «Калевалы», – пробуждение национального самосознания финнов. Лённроту важно успеть «оснастить» финский язык всем необходимым к тому моменту, когда он получит право «выйти из тени» шведского. Не ограничиваясь работой над большим словарем, он подготавливает и выпускает два малых: «Толкователь шведского, финского и немецкого языков» (1847 г.) и «Русско-шведско-финский словарь» (1851 г.). В логику этой работы укладываются две лингвистические экспедиции Лённрота: 1840–1841 и 1844 годов. В первом случае он отправляется исследовать карельские диалекты и языки лопарей и самоедов (т. е. саамов и ненцев), во втором – родственный финскому эстонский язык.

Вместе с партией сторонников финского языка Лённ-рот переживет счастливый момент в 1863 году, когда, откликаясь на просьбу сенатора Снельмана, Александр II признает право финского языка стать – пройдя переходный период – равноправным шведскому административным языком.

В 1854–1862 годах Лённрот трудится профессором финского языка в Хельсинкском университете. Выйдя в отставку, живет в родном Самматти, до конца своих дней ведя разнообразную просветительскую деятельность.

Скончался Элиас Лённрот там же, в Самматти, 19 марта 1884 года.

А что же «древняя родина финнов»? Нашел ли ее Лённрот? Скажем так: «древнюю родину финнов» он частично нашел в финском языке, по крайней мере в период после «Калевалы» он продолжил этот поиск в пространстве финского языка. Выяснение происхождения тех или иных слов, терминов, географических названий, сравнительные экскурсы в другие языки и прочие лингвистические штудии давали Лённроту богатую пищу для размышлений не только на тему того, как устроен «дом» финского языка, но и каковы исторические «свойства» его «обитателей».

Что же касается страны Калевалы, то в нее – плод своего воображения – Лённрот заставил поверить других. Со страной Калевалой в сознание прежде всего образованного класса вошло большое историческое время, укреплявшее уверенность в том, что финны – не случайный народ на этой земле, что они – равноправная нация среди других европейских наций. В этом отношении Лённрот сделал, пожалуй, максимум того, что мог сделать: в своей поэме он не просто заселил мифическую страну Калевалу вымышленным им народом, он возвел его в божественное достоинство, поскольку вождь народа Вяйнемёйнен имеет божественное происхождение (в последнем случае, правда, Лённрот следовал мифологической традиции, согласно которой Вяйнемёйнен является демиургом).

По словам Э. Карху, «очень скоро после своего выхода «Калевала» стала восприниматься как духовное знамя финского национального движения…». Вот под этим знаменем и шла страна к радостному дню обретения независимости 6 декабря 1917 года.

1. Лённрот Элиас. Калевала: Эпическая поэма на основе древних карельских и финских народных песен / Переводчики Э. Кнуру и А. Мишин. Петрозаводск, 1998.

2. Путешествия Элиаса Лённрота: Путевые заметки, дневники, письма 1828–1842. Петрозаводск, 1985.

3. Киуру Э. С., Мишин А. И. Фольклорные истоки «Ка-левалы». Петрозаводск, 2001.

4. Карху Э. Г. История литературы Финляндии: От истоков до конца XIX века. Л., 1979.

5. Мейнандер Хенрик. История Финляндии: Линии, структуры, переломные моменты. 2-е изд. М., 2016.

Елена Лапина-Балк

(Хельсинки)

Сколько лет живу в сказочной стране Суоми, казалось бы, можно и привыкнуть к молчаливым лесам, сказочным озерам, морозам, вежливым скучным соседям, к экзотической финской еде и спокойным праздникам с маленькими подарками и без них, так нет!

Каждый год с трепетом ожидаю праздник Новый год. Мой муж Пекка – финн – говорит, что это очень по-русски, ожидать то, что и так придет. Просто для него Рождество является основным праздником года. Мое долгое проживание в Финляндии не сделало меня финкой, я остаюсь русской со своими надеждами, ожиданиями, традициями и верой в сны и приметы и, конечно же, с русскими тараканами в голове. Ну, а сегодня на Новый год я жду подарки.

Поскольку разница во времени с Россией у нас один час, то и праздник начинается дважды. Бокал с шампанским мы поднимаем сначала за русский Новый год под бой московских курантов, ну а через час и второй бокал под грохот хлопушек и ракет на улице, за финский HyyvääUuttaaVuotta/Хороший Новый год.

Так было бы и в этот раз, но….

Муж не сопротивлялся и с достоинством переносил все, что я делала по традиции. Привык, к тому же спорить было бесполезно.