Альберто Васкес-Фигероа - Слезы Африки

И не увидели там ничего.

Далеко-далеко на горизонте можно было различить столб пыли, и, тщательно изучив пейзаж, знакомый им до мельчайших деталей и не приметив там ничего, чтобы хоть как-то компенсировало затраченные усилия, рухнули на землю и принялись рассматривать белые облака, плывущие с запада.

– Вот дерьмо!

Не существовало более подходящих слов, чтобы описать настолько точно разочарование, охватившее их, и когда они отдышались и восстановили силы, веснушчатый спросил, не поворачивая головы:

– И что теперь будет?

– Может, ничего, – последовал не очень убедительный ответ. – Может, река принесла тех солдат издалека, и не стоит нам беспокоиться по поводу войны.

– Но они не воняли, – задумчиво возразил тот, продолжая смотреть на небо.

Не было нужды говорить по этому поводу еще что-то, поскольку и так было очевидно, а Менелик Калеб знал это точно также хорошо, как и сам Бруно, что, несмотря на зной, тела не распространяли запаха, и было это по одной простой причине – трупы провели в воде менее суток, а за это время тихая река не успела бы принести их издалека.

– Что верно, то верно, – согласился африканец. – Не воняли они, но если бы солдаты были в округе, то мы увидели бы их отсюда.

Бруно Грисси поднялся, сел, обхватив руками колени, и опять начал смотреть, выискивая хотя бы малюсенькие признаки, выдававшие присутствие человека. В конце концов, передернул плечами и согласился с тем, что ничего подозрительного не было заметно и лишь легкий ветерок шевелил сухую траву да верхушки акаций.

– Будет лучше, если мы вернемся, – сказал он. – А то я в этом месяце уже три раза опаздывал, и сеньорита Маргарет наверняка выдерет меня линейкой.

Обратный путь напоминал легкую прогулку, потому что ребята ограничились лишь тем, что столкнули в воду старое бревно, уселись на него, свесив ноги, и позволили течению тащить их, не беспокоясь ни о чем, кроме как держать одежду над головой, подальше от воды, и сохранять равновесие, балансируя ногами и свободной рукой.

То развлекательное «путешествие», какое они имели обыкновение совершать каждый раз, как уходили на охоту, способствовало тому, что они незаметно позабыли о причине своего побега из дома в такую рань, но лишь до того момента, пока не обнаружили новый труп, запутавшийся в ветвях кустов, наклонившихся к самой воде.

Течение протащило их в паре метров от тела, и они отчетливо видели как труп раздуло, словно шар, и он уже начал распространять запах.

Вокруг руки, что была над водой, кружился целый рой жужжащих, злых мух.

Из-за того, что тело пребывало в необычном положении, почти висело на кусте, с ногами, опущенными в воду, они смогли достаточно ясно рассмотреть лицо, которое, и это было очевидно, принадлежало мальчишке, кто едва ли был старше их самих, смотревших на него молча и с ужасом, старше лет на пять, а может и того меньше, года на четыре.

Когда же труп, наконец, остался позади, а поднятая рука покачивалась, словно посылала прощальный привет, когда ветер шевелил ветви кустов, Менелик Калеб обернулся, внимательно посмотрел на своего друга и неожиданно спросил:

– Ты обратил внимание на его форму? – и добавил после того, как тот отрицательно покачал головой:

– Она была коричневой.

– И что это значит?

– Даже не представляю. Спросим об этом у сеньориты Маргарет.

Но сеньорита Маргарет также не имела ни малейшего представления, что бы это могло значить, и к тому же, как показалось, не желала продолжать какие-нибудь разговоры об умерших, словно это помогало отогнать самые темные страхи.

Мужчины уже рыли шесть могил на опушке леса, и как только тела тех несчастных будут засыпаны землей, все и забудется, в деревню вернется покой, который с их появлением был потерян.

Но, как оказалось, не все было так просто.

В этот день почти половина детей не пришла на уроки, а те, кто все-таки пришли в школу, были на редкость взволнованы и невнимательны, словно нервное состояние, овладевшее взрослыми со вчерашнего дня, передалось и им, но при этом усилилось в тысячу раз. Ни даже толстуха Зеуди, всегда числившаяся самой прилежной из учениц, не могла сосредоточится, когда читала вслух сегодняшний урок. А из соседнего класса совершенно ясно слышался плач малышей, которого раньше никогда не было, и сердитые крики сеньориты Абиба, кто, как казалось, никак не могла справиться с ними. До перемены оставалось менее десяти минут, что возможно поспособствовала, пусть и немного, снять напряжение, когда послышались первые выстрелы, а за ними последовали другие и в таком невероятном количестве, будто все войны этого мира неожиданно свалились на эту долину с одной лишь целью – стереть ее с лица земли. Потом прозвучало несколько взрывов, послышались истошные крики, и поднялся дым от пожаров, и в тот момент, когда все дети кинулись к окнам, стекла взорвались и разлетевшиеся осколки ранили некоторых, а шалопая Мадмеда, кто был ближе всех, убили.