Ян Рохленко - Спасибо, Мой господин!

Валентин любил свою работу, но очень быстро от неё уставал, поэтому после третьего посетителя у Валечки потух огонёк в глазах, речь утратила нотки эмоциональности и он опять заскучал. Вдруг вспомнилось, что в течение восьмичасового рабочего дня ему положено три перерыва; он принял последнего клиента и перестал нажимать на кнопку, недолго покопался в бумагах на столе, после чего поднялся и медленно побрел в курилку пить кофе.

Помещение довольно приличных размеров в прошлом предназначалось для курения, но после антитабачного закона курильщиков выставили на улицу и комната использовалась для coffe time и беспредметных разговоров. В помещении было шумно: Яша и Шмулик аргументировали одновременно, а Эдик, периодически поглядывая то на одного, то на другого, молча кивал, соглашаясь с обоими.

– Привет правым и левым – проорал Валентин. – Да и центристам , тоже здравствуйте, – подмигнул он Эдику. – Что на этот раз не поделили? Опять единое еврейское государство? Шмулик насупился и переключил своё негодование на Валентина : – Я тебе поделю, ваша бы воля давно бы уже растащили Израиль на пазели, как Советский Союз, только там каждый пазл картинка, а у нас просто три цветные фигурные картонки, одна из которых Иерусалим. А без Иерусалима ты, Валентин Шпильман, есть Микронезия!

– Шмулик, а Вы ведь уже всех давно сами разделили – На наших и ваших? осторожно заметил Яша – во всем сомневающееся , пожилой еврей с большими грустными глазами обиженной дворняги, – В поисках подтверждения собственной правоты, издеваясь над толерантностью и отвергая любое инакомыслие, Вы готовы поверить всему тому, что не выходит за рамки Вашего восприятия мира. – спокойно продолжил он свою мысль, – Как Вы относитесь к хиджабу на голове мусульманки на улицах Парижа?.. – А к хиджабу на голове мусульманки, врача, спасающего вашего ребенка?..

Форма теряет свое значение, когда главным становится значимое содержание…

Трудно спорить с другими отстаивая свою точку зрения и совсем невозможно переубедить самого себя.Сомнение – привилегия думающих, – Он оценивающе обвел поверх очков взглядом всех присутствующих. Эдик замер и с восхищением, чуть приоткрыв рот, смотрел на Яшу. – Посредственности – всегда уверены в правильности своих решений. И мы лениво следуем за серыми вождями, которые искренне верят в исключительность своего народа, но при этом нисколько не сомневаются в нашей с вами парнокопытности. Мы не всегда говорим то, что чувствуем, но всегда уверены, что услышали именно то, что нам говорят другие…

– Добро должно быть с кулаками… – наконец Шмулик умудрился вставить в поток мыслей и слов фразу, которая вошла в него с самого детства вместе со стихами Станислава Куняева.

– Любая теория исходит от добрых намерений и всегда во благо – сразу перебил его Яша – в зависимости от масштабности "полета мысли" – на благо человечества, некоторой части общества, семьи или конкретного человека. "Благими намерениями…", что называется. Парадоксально – эти теории обращены к лучшим сторонам нашего сознания – доверчивости и вере в справедливость, но удивительным образом преобразуются в ненависть и жестокость. Но ведь невозможно с помощью насилия защитить, заставить любить или хотя бы уважать ближнего. Невозможно изменить мир и словом, но если есть маленький шанс достучаться? Может стоит попробовать, начав с самого себя? – пронзительно завершил свой монолог Яша.

– Вот Вы и пробуйте, – обиженным голосом произнес Шмулик. Он осознал, что его перебили и назвали «посредственностью» , но это было сделанно в такой деликатной форме, что он еще пока не решил – оскарбиться ему или нет. – Пока Вы здесь разводите эту философию и учите своего Лиорчика играть на скрипке, другой папа, там в Палестине учит своего сына ненавидеть вашего Лиорчика. И поверьте мне если когда-нибудь их пути сойдутся, он откажется от вашей “привилегии думающих” и не будет сомневаться стрелять ему в вашего мальчика или нет.

Неожиданно, Эдик подал голос, это случалось крайне редко, поэтому все сразу замолчали и с удивлением посмотрели на него. – Моя тетушка Софа живёт в Нью Йорке. Ещё в Одессе, сколько себя помню, она всегда боялась воров и бандитов. Поэтому, купила себе квартиру на Манхеттене, в небоскребе на верхнем этаже. С вахтером и сигнализацией. Думала не достанут… Во! – Эдик многозначительно скрутил фигу. Жила лет пятнадцать спокойно. А тут тебе бац.... 11 сентября… Прилетел… Теперь у неё в жизни осталась только одна мечта и два занятия: постоянно слушать новости и наблюдать за небом. – А Мечта? – переспросил Валентин, – Да на историческую Родину репатриироваться, Валюша; говорит спокойнейшее в мире государство. – Вчера прочитал, – продолжил мысль Эдик, – все в мире думают, что Израиль самое опасное место для жизни. Но мы то знаем, что в Иерусалиме опаснее всего. Иерусалимцы же абсолютно уверенны , что в районе ГилО очень опасно, потому что палестинцы со своей горы стреляют по окнам их домов. Жители района ГилО определили, что чаще всего пули попадают в дом номер 8, в окна пятого этажа. На пятом этаже живут с мыслью, что хуже 27 квартиры просто не может быть. А живущий в квартире пенсионер электрической компании Мойше, может часами вам рассказывать, что у него всё спокойно, только просто вечером необходимо пореже заходить на кухню и во время регулярных обстрелов с шести до девяти вечера вообще не подходить к холодильнику, потому что в него уже раза три попадали пули. Все находящиеся в комнате улыбнулись.