Джулия Клэйборн Джонсон - Будь со мной честен

Да. Я хорошо долетела. Спасибо, что спросили.

Фрэнк вновь атаковал дерево, теперь нарочито медленно, в стиле театра кабуки: отточенные движения, непроницаемая маска на лице. Я решила попытаться еще разок.

– Это что у него, бейсбольная бита? В частной школе я тренировала команду по бейсболу.

– Тогда ты должна знать, как выглядит бейсбольная бита, – сказала она.

А ведь мистер Варгас предупреждал меня, что она не любит пустой болтовни. Да уж. Я сдалась и стала наблюдать за мальчиком, сбивавшим с дерева последние зеленые плоды. Было неловко сидеть так близко к М. М. Бэннинг, с которой я едва познакомилась, однако скудная меблировка гостиной не оставляла выбора. Она состояла из дивана в белом чехле, на котором мы расположились, и черного кабинетного рояля, все это время игравшего ритмичные регтаймы Скотта Джоплина. Возле рояля стояла банкетка, только глупо садиться за инструмент, если не собираешься на нем играть.

Никаких ковров, только палас от стены до стены в коридоре. Вот бы мама удивилась! Она всегда считала, что сплошное ковровое покрытие – признак дурного вкуса. Правда, в квартирах, где мы жили, оно почти всегда присутствовало. Ни фотографий на рояле, ни картин. Тем не менее на стенах виднелось несколько темных квадратов, где до недавнего времени, очевидно, висели картины. Комната выглядела так, точно М. М. Бэннинг с сыном только вселились или, наоборот, скоро съезжают.

– Фрэнк – необычный ребенок, правда? – рискнула заметить я.

Она сняла очки и потерла нос.

– Не то слово.

Мальчик тем временем бросил биту и пошел перемолвиться словечком с обшарпанным черным «Мерседесом»-универсалом, стоящим на дорожке. Судя по всему, ему удалось достичь взаимопонимания с багажной полкой, поскольку Фрэнк снял ремень, сделал петлю и открыл дверцу. Встав на подножку, он привязал ремень к багажнику.

М. М. Бэннинг вскочила с места, подошла к стеклянной раздвижной двери и попыталась ее открыть. Дверь не поддалась.

– Вам помочь? – предложила я.

– Я собиралась ее починить, – сказала она, – но человек, который обычно этим занимается, в отъезде, а я не люблю чужих людей в доме. Что он делает?

Мальчик продолжал свое занятие. Он просунул руку в петлю, спрыгнул на землю и закрыл дверцу, не забыв поднять руку, чтобы ремень не застрял. Он взбрыкнул ногой и распластался по дверце, а затем повторил этот маневр еще раз, изображая свободной рукой пистолет, из которого стреляет по багажнику. Фалды фрака развевались у него за спиной. Все это напоминало черно-белые вестерны, которых я вволю насмотрелась по телевизору в детстве после школы.

– Если не ошибаюсь, грабит почтовую карету, – сказала я.

М. М. Бэннинг приложила руку к груди и отошла от двери.

– Да. Он играет. С ним все хорошо. Дверь подождет. Все нормально. Успокойся.

Она обращалась явно не ко мне.

– Не волнуйтесь, – сказала я.

Я не отношусь к любителям банальных фраз, просто уже давно поняла, что в общении с проблемными людьми – богатой мамашей-паникершей, изголодавшимся манхэттенским веганом, заказывающим поздний ланч, – необходимо излучать олимпийское спокойствие и заниматься своим делом. Я продолжала возиться с дверью.

– Она просто выскочила из пазов.

Я дернула дверь, и она встала на место.

– Если опять заклинит, сделайте вот так.

Я показала, как приподнять дверь и куда дернуть.

– Послушайте, когда ваш мастер вернется, пусть заменит стекло, – сказала я, указывая на длинную зигзагообразную трещину в одной из огромных рам. – Вы так и напрашиваетесь на несчастный случай. Откуда эта трещина? У вас было землетрясение?

Мне не хотелось думать о землетрясениях, только как не думать о них в Лос-Анджелесе? Правда, везде, где я жила, существовала опасность того или иного бедствия: в Небраске – торнадо, в Нью-Йорке – уличные ограбления. Наверное, в глубине моей осторожной натуры бьется сердце, влюбленное в опасности.

– Фрэнк разбил его головой, – бесстрастно сообщила М. М. Бэннинг.

– Ничего себе! Такое случается чаще, чем можно подумать. Стекло ведь прозрачное, и ребенок его не замечает. Нужно приклеить яркие наклейки на уровне его глаз, чтобы Фрэнк видел, что дверь закрыта, когда бежит играть на улицу.

– Надо же, ты так хорошо знаешь, что нужно делать. А как думаешь, твои наклейки помогут ему не биться головой о стекло, когда дверь заклинило и он психует, что не может ее открыть?

– Гм… – задумалась я. – В таком случае не надо наклеек. Лучше я покажу ему, как ставить дверь на место.