Кэти Акер - Ты очень мне нравишься. Переписка 1995–1996

Если за нее не говорил имидж, это делали ее произведения. В первых имейлах Уорк упоминает, что открыл наугад одну из книг Акер, – и выписывает такой пассаж:

«Жаркая женская плоть к жаркой женской плоти. И это никуда не денется: плоть. Лоно раскрывается и закрывается, не так ли – неутомимый механизм, вечный двигатель, чудо науки, перпетуум кончабиле, раскрывается и закрывается, доводя до экстаза или отвращения, разве на вас может навалиться усталость? Розы умирают быстрее. Розы умирают быстрее, чем вы – вы, шлюхи в моем сердце». («Империя бесчувственных», с. 141.)

Он признается, что читал «Империю бесчувственных» за пять лет до знакомства с Кэти и делал пометки карандашом – например, подчеркнул пассаж, где Тиваи размышляет о том, что любовь проигрывает сексу. Он разбирает этот пассаж, контраст красоты и насилия и сладко-горькую природу эротического напряжения и рассуждает о присутствии (или отсутствии) самой Акер в тексте. «Я воображаю, что могу почувствовать, о вечный двигатель в моих объятиях, как ты прячешься между строк. Проблески понимания мерцают во мне, я могу выразить их только словами, присущими женскому, и когда они открывались тебе, порой я чувствовал себя так хорошо, так комфортно с тобой наедине». Вечный двигатель в его руках – это клавиатура и образ адресата, и это в свою очередь отсылает к неистовству письма в ранних произведениях Акер: всё идет в ход, без исключения. В переписке Акер и Уорка мы наблюдаем за работой механизма переноса и интроекции.

Как и его предшественники, Уорк познаёт Акер через ее произведения, но, в отличие от них, он сознательно отслеживает процесс переноса и интроекции. По мере развития их диалога всё большую силу обретают прочтение, распознавание, ошибочная интерпретация, самопознание. У каждого есть идеальное «я», которое он/она желает спроецировать на другого, и каждый внимательно анализирует, как он/она ошибочно понят(а) внешним миром, а потом вскрывает эти махинации, чтобы продолжить прятаться за сменой личин. Уорк признается, что он мазохист и хочет быть публичным мальчиком для битья. Он осознает и мощь ошибочного понимания, и то, что он к нему стремится. Здесь квир-энергия течет сразу в нескольких направлениях.

Далее по тексту Уорк подвергает сомнению свои убеждения. «Почему я рассказываю тебе об этом? Отчасти потому, что тематика квира/идентичности, на мой взгляд, влияет на всё, абсолютно на всё. Скольжение между гей- и гетеро-идентичностью – это детский сад по сравнению с лавированием между писателем/преподавателем/лоббистом и кто там еще есть. Забываю, кто я. Ты напомнила мне, кем я предпочитаю быть». Похоже, косвенное упоминание о скольжении между ними – это отсылка к возрасту: ему тридцать четыре, ей сорок восемь, и у них разница в возрасте четырнадцать лет. В имейлах они часто к этому возвращаются, спрашивая, кто из них кого учит. Акер и Уорк оба претендуют на роль учеников, и их переписка – это передача информации от одного к другому в сложных, с трудом сдерживаемых вопросах и аккуратных, мягких ответах. Происходит перевод с американского на австралийский, переход с буч на фэм и обратно, язык континентальной философии смешивается с сериалом «Симпсоны».

Многие любовники Акер были старше ее, например такие интеллектуалы, как Питер Уоллен и Сильвер Лотренже, но их роль наставников давалась им с трудом, так как неизбежно наталкивалась на бунтарский дух Акер. Даже отношения Акер с мужчинами-сверстниками были означены жаждой знаний. В 1973 году Акер и Алан Сондхейм записали видео, где документировался их разрыв. «Синие кассеты» – это полная противоположность переписки Акер/Уорка, серия сладостно-горьких монологов о том, как каждый из любовников разочаровался в другом: он интеллектуально, она – эротически. Хотя запись появилась за двадцать два года до переписки с Уорком, это своего рода постскриптум к неудаче письма: Акер и Сондхейм упоминают письма, в которых они назначали друг другу свидание в Нью-Йорке. Тема страдания подхватывается то одним голосом, то другим. Видео завершается сценой, в которой Акер записывает свои фрустрации на школьной доске – мелом, скрипящим в абсолютной тишине.

Все интимные письма несут функцию соблазнения, словом заменяется жест, а образом – тело. Борьба за интимность в переписке – это столкновение с интимностью, неуверенностью в том, что лучше/проще: самому желать или быть желанным. Ни одна позиция не дается авторам легко, и они снова и снова тасуют образы и обмениваются ими, словно бейсбольными карточками. Даже соблазняя друг друга, Акер и Уорк хотят, чтобы их соблазняли.