Иван Райли - Четыре унции кофе

Париж утопал в тумане. Терминал Шарля де Голля, в котором мы приземлились, произвел на меня унылое впечатление. Я хотел пить. В Чикаго у меня была масса времени, но при этом не хватило ума на то, чтобы поменять валюту. В восемь утра все обменные киоски терминала оказались закрыты. Автоматов не было вообще. И пик идиотизма – полное отсутствие питьевых фонтанов. Ау, люди!!! Французы, вы не пьете?! У вас организм работает по-другому?! Всасываете воду анально?! Без единого евро в кармане я, наконец, уговорил какого-то араба в пристенной палатке продать мне четвертьгаллонную бутылку спрайта за пятьдесят баксов. Меньшей купюры у меня не было. Та-дам!!! – самый дорогой спрайт в мире. Вдобавок, лимузин, который я забронировал, опоздал на полчаса и стоял у другого входа, а водитель был самовлюбленным пакистанским засранцем, получившим от меня ноль чаевых. Короче, в отель я прибыл в прекрасном расположении духа.Словно издевка, на лакированном столике (номер был в стиле хай-тек с панорамным видом на клубящийся туман из всех окон) стояла корзинка роскошных цветов и ведерко с шампанским во льду.Сразу было, что выпить и чем закусить молодому рогоносцу. Стандартная открытка от администрации отеля желала нам отличного и незабываемого отдыха. Я принял душ. Сменил белье. Распаковал и отдал на глажку новую рубаху. Пару часов кряду тупо валялся на огромной кровати с ноутбуком, даже не сняв покрывала. Заказал в номер знаменитый луковый суп (за девяносто баксов я мог бы приготовить и повкуснее), салат из креветок под соусом и печеный картофель а– ля паризьен. Потом щелкал местные каналы один за другим. Посмотрел кусок старого фильма про ковбоев в переводе на французский. Сплошной сюр. Я помнил большинство диалогов в оригинале и не мог представить, что такое говорят повелители прерий перед тем, как спустить курок. Но на французском это звучало вообще убойно. Любой американский вестерн превращался в комедию априори. Как-то сама собой на город опустилась ночь. В мареве тумана фары машин, гирлянды и освещенные фасады зданий совсем не передавали праздника. Они выглядели, как дешевая бутафория в стиле «ну вот, нас опять обманули». Я оделся и попросил вызвать такси. Самым правильным решением было бы заказать номер именно в НМ. Но мне нужен был вип-люкс, а номера такого класса к тому времени, когда я спохватился, были уже заняты. Знай я, что приеду один, заказал бы обыкновенный «Стандарт». Оба отеля располагались в центре, так что ехать пришлось недолго. От парадного входа нас направили за угол: у ресторана был собственный подъезд. Я отпустил такси и решил пройтись пешком. Красная ковровая дорожка начиналась прямо у тротуара. Валеты в фирменных куртках встречали подъезжающие автомобили. У входа в ресторан секьюрити спортивной комплекции в двубортных костюмах и при бабочках пропускали гостей. Мое имя было в списке. Внутри меня встретил Анри Пенар – наш парижский директор. Он был моложе меня, необычайно энергичен и обаятелен до стеснения. По-английски говорил почти без акцента. Наша первая беседа состоялась в скайпе, когда его кандидатуру одобрила Кэтрин. Здесь он был в своем тесте. Едва ли к моему мнению стоит прислушиваться. Я был заинтересованной стороной. Но не мог не признать, что зал был декорирован великолепно. Искусно подобранное освещение, обилие живых цветов и золота во всем. Нам удалось создать то, к чему мы шли. Мужчины во фраках и дамы в вечерних платьях, оказавшись в клубе, похоже, и вправду ощущали себя избранниками судьбы. Я мог поиграть в прорицателя. Еще не войдя в зал, назвать в точности, как сервирован стол. Какие блюда находятся в дорогой посуде. Из чего и как они приготовлены. Потому что меню составлял сам и дважды опробовал все рецепты до малейших деталей. Видеосъемку мы делать не стали. Но вместо нее я очень подробно расписал каждый шаг и требования к ингредиентом и сопроводил все это качественными фотографиями, чтобы избежать разночтений во всем, включая дизайн выкладки и порядок расположения блюд на столе. На удивление, в зале было много молодежи. Я почему-то представлял, что основной костяк составят люди среднего возраста, добившиеся своего положения долгими годами напряженного труда. Но нет. И это, как ни странно, вселяло надежду. Дело в том, что мы пока не смогли определиться с музыкальными церемониями. Не зная возрастного состава публики, тяжело предсказать, насколько востребованными окажутся наши предложения. Будет ли интересно людям от сорока и старше следить за трансляцией вручения премий за лучшее рэп, хип-хоп или даже джазовое исполнение? Мне казалось, что музыка все-таки в большей степени волнует молодых. И поэтому увиденное на нашем первом банкете приятно удивило. Конечно, Париж – это не весь мир. Нам еще предстояло собрать данные отовсюду, чтобы увидеть общую картину по сети. И, тем не менее, приятный сюрприз. Вот с чем мы и вправду дали маху, так это с размером зала. Оказавшись внутри, освоившись и прогулявшись взад-вперед, я пришел к выводу, что в этих стенах запросто можно было разместить еще человек семьдесят, совершенно без ущерба для программы. И при этом все равно оставалось достаточно место для танцев, встреч и бесед. Во мне пробудился Скрудж. Я насчитал четырнадцать виртуальных столиков, которых здесь не было, и тут же в уме перевел сумму недополученной прибыли. Это печальная сторона. Позитив состоял в том, что я осознал допущенную ошибку. Нельзя было привязываться к числу членов клуба настолько жестко. Следовало исходить из размеров каждого конкретного зала в каждом конкретном ресторане. Кто знал? Но у нас все еще были огромные очереди людей, не попавших в первую волну. И мы могли исправить положение в ближайшее время. В этом прелесть менеджмента. Головной боли, которую он несет, хватает на то, чтобы заглушить любые неудачи в личной жизни. Или добавить к ним новые, но уже из числа профессиональных. Скучно не бывает никогда.