Джеффри Евгенидис: Свадебный сюжет

На углу Бенефит-стрит и Уотермен-стрит они перешли улицу, оставив позади белый шпиль Первой баптистской церкви. Там шли приготовления к церемонии – на лужайке устанавливали колонки. Человек в галстуке-бабочке, с виду похожий на замдекана по работе со студентами, нервно курил сигарету и осматривал связку воздушных шариков, привязанную к церковной ограде.

К этому времени Филлида успела поравняться с Мадлен и взяла ее под руку, чтобы одолеть неровную сланцевую плитку, которая вспучилась от корней узловатых платанов, росших вдоль тротуара. В детстве Мадлен считала мать симпатичной, но это было давно. С годами лицо Филлиды отяжелело, щеки начинали обвисать, как у верблюда. Одежда, которую она носила, была консервативна по стилю – так могла бы одеваться филантропка или женщина-посол – и обычно скрывала ее фигуру. Сила Филлиды была в ее волосах. Они были уложены в дорогую прическу – гладкий купол, похожий на раковину эстрады, где дают это давно идущее представление, – ее лицо. Сколько Мадлен себя помнила, Филлида никогда не лезла в карман за словом, правила этикета были ее стихией. В кругу друзей Мадлен любила посмеяться над манерами матери, соблюдающей формальности, но часто ловила себя на том, что, сравнивая ее поведение с поведением других, отдает предпочтение ей.

Сейчас же Филлида смотрела на Мадлен с подобающим данному моменту выражением: там читалось возбуждение, предвкушение блестящей церемонии, искреннее желание задавать умные вопросы всем преподавателям Мадлен, с какими ей только доведется познакомиться, или обмениваться любезностями с другими родителями выпускников. Короче говоря, она была открыта для всех и готова на все, готова была к этим общественным и научным торжествам, и все это лишь усугубляло ощущение Мадлен, что сама она ни к чему подобному не готова – ни сегодня, ни в будущем, никогда.

Как бы то ни было, она устремилась вперед, через Уотермен-стрит, вверх по ступенькам «Карр-хауса», в поисках убежища и кофе.

Кафе только что открылось. Парень за прилавком, в очках как у Элвиса Костелло, промывал аппарат для эспрессо. За столиком у стены девушка с розовыми волосами торчком курила сигарету, ароматизированную гвоздикой, и читала «Невидимые города». Из стоявшей на холодильнике стереосистемы доносилась песня «Отравленная любовь». Филлида, прижав сумочку к груди, словно для защиты, остановилась, чтобы изучить развешанные по стенам студенческие произведения: шесть картин, на которых были изображены мелкие, запаршивевшие собаки в ошейниках из пластмассовых бутылок.

– Как интересно, правда? – благожелательно сказала она.

– Богема, – откликнулся Олтон.

Мадлен усадила родителей за столик у окна в нише, как можно дальше от девушки с розовыми волосами, и направилась к прилавку. Парень не торопился подходить. Она заказала три кофе – себе большой – и бублики. Пока бублики поджаривались, она отнесла кофе родителям.

Олтон, не способный сидеть за завтраком, ничего не читая, взял с соседнего столика брошенную кем-то газету «Голос городка» и принялся ее изучать. Филлида открыто таращилась на девушку с розовыми волосами.

– Неужели ей так удобно? – поинтересовалась она приглушенным голосом.

Обернувшись, Мадлен увидела, что девушкины потрепанные черные джинсы держались на булавках, которых было несколько сотен.

– Не знаю, мам. Может, ты ее саму спросишь?

– Боюсь, как бы не наколоться.

– Если верить этой статье, – сказал Олтон, не отрываясь от «Голоса», – гомосексуализм до девятнадцатого века не существовал. Его изобрели. В Германии.

Кофе был горячий, способный вернуть человека к жизни. Пригубив его, Мадлен начала немного приходить в себя.

Через несколько минут она поднялась, чтобы принести бублики. Они немного подгорели, но ждать новых не хотелось, поэтому она взяла их и вернулась за столик. Олтон, рассмотрев свой бублик, с кислым выражением лица принялся скрести его пластмассовым ножом, словно в наказание.

– Так что, ты нас познакомишь сегодня с Леонардом? – спросила Филлида.

– Вряд ли, – ответила Мадлен.

– Ты нам ничего не хочешь сообщить?

– Нет.

– Вы по-прежнему собираетесь поселиться вместе этим летом?

К этому моменту Мадлен успела откусить от своего бублика. Ответить на вопрос матери было непросто: строго говоря, Мадлен с Леонардом поселиться вместе не собирались, так как расстались три недели назад; тем не менее Мадлен не теряла надежды на примирение; к тому же ей стоило больших усилий приучить родителей к мысли, что она будет жить с парнем, и теперь обострять обстановку признанием, что эти планы отменяются, не хотелось. Учитывая все это, она с облегчением указала на полный рот – ответить она не могла.