Анна Пивковская - Франтишка

Франтишка никогда не согласилась бы с тем, что она красива. Когда она услышала слова маминой подруги: «Может быть, она не такая уж и красавица, но у неё есть обаяние и характер». Однако, прочитав стихотворение, девочка утвердилась во мнении, что эти слова, слова поэта, – о ней. Как это возможно? Это была только магия! Дальше происходило так, что эта девушка из стихотворения, – как казалось Франтишке, сама Франтишка, – берёт в свои руки управление над сверхъестественными силами. Поэт Адам Аснык [5] Адам Аснык – польский поэт ( Adam Asnyk ; 1838–1897), приведенные строки взяты из его стихотворения «Отречение» ( “Abdykacja” ). написал:

Франтишка, правда, не всё поняла, особенно об этом экстазе и плодах рая, но самым главным было то, что она на самом деле ощущала себя этой девушкой из стихотворения. Она не знала, как такое возможно, но это доставляло ей огромную радость. Даже больше, чем тогда, когда она вообразила себя Аней с Зелёных Холмов. И поэтому с той поры считала, что если и существует на самом деле магия, то это поэзия. Обо всём этом размышляла Франтишка, лёжа в большой комнате на диване, укрывшись маминым свитером. Ей было ужасно холодно, хотя было только начало сентября, а в доме сохранялось ещё августовское тепло. Но Франтишка очень беспокоилась о маме, поэтому прижимала лицо к свитеру, от которого исходил тонкий аромат её духов. За окном был слышен шум города, за стеной у соседей работал телевизор, но в доме было тихо. И она не знала, что делать дальше. Может быть, позвонить папе, которого она не видела с семи лет и у которого были всегда другие родственники? Может быть, бабушке, папиной маме, которая по какой-то причине общалась с ними только в сочельники и не вспоминала даже о дне рождения Франтишки? Впрочем, эта бабушка была уже очень старая. А, может быть, маминой подруге, той, которая считала Франтишку обаятельной? Но она ведь не знала всех этих телефонов, а сумочку мама забрала с собой. Франтишка чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она встала и подошла к столу. Включила настольную лампу, взяла листок бумаги и карандаш. Да, она очень хотела, чтобы мама вернулась, однако её охватили страшные предчувствия. И тогда она начала писать. Карандаш сам вёл её руку. Этой ночью Франтишка написала своё первое стихотворение, хотя и не до конца это осознавала. Это была, скорее, просьба и заклинание. Звучало это примерно так:

Франтишка не знала, что в эту ночь всё в её жизни переменится. Как будто полностью высвободились чародейские силы, в которые она не верила. Она знала только то, что мама в больнице, и что под властью грусти и тревоги она написала что-то вроде стихотворения. Она всё сидела и сидела и по-прежнему не знала, что делать.

Вдруг в первом часу ночи раздался звонок домофона. Франтишка вскочила с кресла и побежала открывать. Она была уверена, что это вернулась мама, поэтому сразу нажала на кнопку. Потом широко отворила дверь и с бьющимся сердцем стала ждать. На ступеньках раздались энергичные шаги, но это были не мамины шаги. Через несколько минут перед Франтишкой стояла незнакомая женщина! Она смерила Франтишку проницательным взглядом и произнесла:

– Я – мать твоей мамы. Твоя бабушка. Отойди от двери и позволь мне войти.

Нууу, эта женщина наверняка выглядела не так, как должна была выглядеть бабушка. Это была… бабиня, что ли, – подумала Франтишка. У бабини были тёмные волосы до половины щеки, профессионально подстриженные и покрашенные, она была стройная, высокая, в льняном костюме. От неё веяло духами и нескрываемым волнением. Или даже раздражением. Но Франтишку это в данный момент не интересовало. Она думала только о маме. Поэтому встала, выпрямившись, перед бабиней и очень тихо, но отчётливо спросила: