Дэвид Хилл - Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

То, что Холлиса уволили из «Кукс Айс-Крим», сильно подкосило Хейзел. К тому времени они переехали из дома Хиллов, и у них уже было двое детей, о которых приходилось заботиться. Их второму ребенку, Гарольду Лоуренсу, исполнилось всего несколько месяцев. Хейзел не работала. Они жили самостоятельно, им нужно было оплачивать аренду и счета, а денег не было. Зарплата из «Кукс» являлась жизненной необходимостью. Это была хорошая работа, которую достаточно непросто найти даже непьющему человеку.

Когда Хейзел и Холлис разговаривали, они обычно ссорились. Холлис частенько где-то пропадал. Через некоторое время он обнаружил, что просыпается на улице в незнакомых местах. Он находил на Хейзел рубцы и синяки и расспрашивал ее о них. Когда она отвечала, что это дело его рук, он испытывал шок. Все члены его семьи стеснялись или боялись его, или и то, и другое вместе. Попытался вмешаться его отец. Он предложил Холлису дать ему несколько голов скота и место для проживания на ферме, пока тот не излечится от алкоголизма. Не сработало. Каждый раз, когда у Холлиса в кармане оказывался хотя бы один доллар, он отправлялся на поиски выпивки.

Хейзел растерялась. Она занималась детьми как могла и при этом пыталась скрыть от мира демонов Холлиса. «Эти мальчики выглядят идеально, словно их вынули из новенькой шляпной коробки с лентами», – говорили ей люди, когда она привозила сыновей в город по делам или в церковь с Ричардом и Бесси Мэй. Она тщательно утюжила одежду детей до такой степени, что можно было уколоться об острые углы. Она вычищала зубочисткой ногти Холлиса-младшего.

ИДЕЯ ПОЛЕВЫХ РАБОТ ПРИНАДЛЕЖАЛА РЕССИ. Она прочла в газете, что на фермах по всей Америке из-за войны не хватало рабочих рук, женщины и дети работали на уборке пшеницы. Правительство давало фермерам деньги на оплату труда рабочих. Десять долларов в день плюс комната и питание. Холлис мог бы заработать больше на заводе по производству деталей для самолетов, но Ресси сказала Хейзел, что обычную работу он не потянет. Собирая пшеницу, он не сможет забрести куда-нибудь и напиться. Ресси прикинула: свежий воздух, поля, солнечный свет, удаленность от кабаков помогут решить проблему и вывести брата на трезвый путь.

Хейзел не дала Холлису ни малейшего шанса сказать «нет». Однажды он ввалился в дом – там его уже поджидали Ресси, Хейзел и Бесси Мэй, как три курицы, готовые заклевать. Чемодан уже был собран. Его сестра даже оплатила билет на автобус.

Вначале Холлис работал в бригаде, которая собирала пшеницу и вязала снопы. Труд был изнурительный. Но так дела обстояли в самых бедных хозяйствах, у которых не было денег на комбайн, способный выполнять наиболее тяжелую работу. Когда его бригада приезжала на фермы с комбайнами, обычно он брал с собой вилы и укладывал снопы на телегу. Остальные члены бригады, должно быть, страшно сомневались в правдивости истории Холлиса. Если молодой белый человек, достаточно сильный, чтобы убирать сено в поле целый день в мучительную жару, не участвовал в войне, то чем он мог оправдаться? С Холлисом сто процентов произошла какая-то история, которую вряд ли можно назвать хорошей.

Первый месяц работы Холлиса на уборке пшеницы стал для него и первым месяцем без выпивки. Работа отвлекала его. Теперь он мечтал просто о холодной воде – и ни о чем больше. В зоне видимости не оказывалось ни одной бутылки спиртного, да и денег у него в кармане не было, чтобы купить, если вдруг что-нибудь найдется. В конце каждого месяца, получив зарплату, Холлис отправлял деньги Хейзел. В дороге выпивка ему была ни к чему. Мужчины и мальчики из бригады спали в сараях на соломенных тюфяках. Семьи на фермах, благодарные за бесплатный труд, готовили им жареных цыплят, ростбиф, галеты с маслом собственного приготовления, угощали горошком и морковью, а иногда даже пирогом. Каждый кусочек был на счету. Единственный прием пищи в сутки должен насытить их на двенадцатичасовой рабочий день.

Лето они закончили в Канзасе. После того как последние снопы отправились в молотилку, Холлис и остальные решили перевести дух. Они прилегли в поле, пили теплую воду и смотрели, как солома вылетает из молотилки, словно фонтан, и собирается в стог на земле. Они наблюдали, как стог становился все больше и больше, пока не превращался в большую гору, достаточно высокую, чтобы отбрасывать тень, которая закрывала их от заходящего солнца. Такую красоту Холлис наблюдал ежедневно уже несколько месяцев, но сегодня был его последний вечер, последний раз, когда он видел такую картину, некое материальное воплощение его труда – символ времени, которое он провел вдали от остального мира и от зла, ждавшего его по возвращении домой.