Шармейн Уилкерсон - Черный торт

Обхватив мать за голову и плечи и прижимая к груди ее холодное лицо, Байрон подумал о Бенни, о том, как сообщит сестре о случившемся, и на него вновь накатила волна горя, которое вскоре постигнет и Бенни. Поначалу он не мог даже найти нужных слов.

«Бенни, Бенни…» – подняв телефонную трубку, только и сказал он. Потом умолк, у него перехватило горло. В отдалении слышался шум. Музыка, чей-то говор, звяканье тарелок. Ресторанные звуки.

Прорезался голос Бенни: «Байрон? Байрон?»

«Бенни, я…»

Но она уже поняла. «О нет, Байрон!»

Сообщив новость сестре, Байрон повесил трубку, после чего принялся обдумывать, какие еще звонки предстоит сделать, о чем договориться. Вспоминая уход отца, он думал о том, как далека от них была Бенни все эти годы, и чувствовал, как в нем вновь вскипает обида на сестру.

Черт побери, Бенни!

И вот, подъезжая к дому матери, он видит на дорожке машину из проката.

Бенни.

Байрон входит в дом через кухню, рывками сбрасывает ботинки и, прислушиваясь, замирает на месте. Тишина. Затем шагает по коридору, заглядывает через окно на задний двор, потом в прежнюю комнату Бенни. Ее нигде нет.

Ну конечно.

Он направляется в спальню родителей. Вот она, лежит посреди кровати, как гигантский яичный ролл, завернувшись в стеганое ватное одеяло и чуть слышно похрапывая. Она, бывало, делала так в детстве – вскакивала на кровать между мамой и папой, стаскивала с папы одеяло и заворачивалась в него. «Бенни-ролл!» Папа всякий раз вопил, словно она не делала одно и то же каждое воскресное утро. Таков был способ Бенни развеселить всех, привести в хорошее расположение духа. Но ничего этого уже давно нет.

На Байрона вновь накатывает это чувство. Злость. Хочется броситься к кровати и растолкать Бенни. Но в следующую секунду ему просто становится грустно. Гудит телефон. Байрон опускает взгляд. Напоминание о том, что сейчас приедет мистер Митч.

В дом входит мистер Митч, и Бенедетта, обменявшись с ним рукопожатиями, забирает у него куртку. Байрон приносит из кухни чашки с кофе и крекеры и отключает телефонную линию матери. Дети Элинор по-прежнему не разговаривают друг с другом, но сейчас дочь не кажется такой раздраженной, как раньше. Мистер Митч опять поражен тем, насколько дети Элинор похожи на своего отца, только у одного кожа цвета красного дерева, у другой – цвета мокрой соломы. В этот момент оба немного напоминают строптивых малышей – красивые головы подняты, уголки губ обиженно опущены.

Бенедетта устраивается на диване, прижимая к животу диванную подушку. Несмотря на свой шестифутовый рост, она опять напоминает ему ребенка. Мистер Митч удивлен, что женщина столь царственного вида может производить такое впечатление. Байрон наклоняется вперед, уперев локти в колени. Мистер Митч открывает ноутбук и отыскивает аудиофайл. Они действительно не понимают, да? Они думают, это все про них. Он нажимает кнопку воспроизведения.

Звук материнского голоса разрывает его сердце.

«Б и Б, дети мои…»

Звук ее голоса.

«Пожалуйста, простите меня за то, что не рассказывала об этом раньше. Когда я была в вашем возрасте, все было по-другому. Все было по-другому для женщин, в особенности если вы с островов».

Родители Байрона всегда говорили «острова», словно это единственные в мире острова. В мировом океане насчитывается приблизительно две тысячи островов, не говоря уже о миллионах других клочков суши, окруженных морями и прочими водоемами.

Байрон слышит, как мать останавливается, чтобы перевести дух. Он сжимает кулаки. «Б и Б, я собиралась спокойно посидеть с вами и кое-что объяснить, но у меня не хватает времени, а я не вправе уйти, не рассказав вам, как все это произошло».

– Как что произошло? – не понимает Бенни.

Мистер Митч, прикоснувшись к клавишам ноутбука, ставит запись на паузу.

Байрон качает головой. Ничего с ними никогда не происходило, совершенно ничего. А для темнокожей семьи из Америки это о многом говорит. Пока не умерли родители, их единственной настоящей семейной драмой была Бенни, доводившая маму и папу тем, что старалась посвятить их в детали своей личной жизни. Разве не могла она в том году просто привести домой свою подружку, чтобы родители понемногу свыклись с мыслью об этом? А на следующий год начала бы встречаться с каким-нибудь парнем, объяснив им, что «переключилась». Родители справились бы с этим. Привыкли бы в конце концов.