Адиб Хоррам - Дарий Великий не в порядке

Мама работает дизайнером пользовательских интерфейсов приложений в одной фирме в центре Портленда – и это звучит реально круто. Если бы я еще понимал, чем именно она занимается.

Папа – партнер в архитектурной фирме, которая в основном проектирует музеи, концертные залы и прочие «ключевые объекты городской жизни».

Чаще всего мы ужинаем за круглым столом с мраморной столешницей, который стоит в углу кухни. Мы садимся вчетвером в тесный кружок: мама напротив папы, я напротив моей младшей сестры Лале, которая учится во втором классе.

Пока я накручивал спагетти на вилку, Лале пустилась в подробнейший рассказ о том, как прошел ее день, включая пошаговое описание игры в «Головы вверх, пальцы вниз», в которую ее класс играл после обеда, и Лале три раза оказывалась водящей.

Она учится лишь во втором классе, и ее имя еще более персидское, чем мое, и все же она куда популярнее меня.

В голове никак не укладывается почему.

– Пак так и не догадался, что это я опустила его большой палец, – сказала Лале. – Он вообще никогда не догадывается.

– Это потому что у тебя такое непроницаемое лицо, как у настоящего игрока в покер, – сказал я.

– Возможно.

Я люблю свою сестричку. Правда.

Ее невозможно не любить.

В таком я никому не могу признаться. По крайней мере не вслух. Не предполагается, что парни должны любить своих младших сестер. Мы можем за ними присматривать. Стращать поклонников, которых они приводят домой (хотя я надеюсь, у нас с Лале в этом смысле еще есть несколько лет в запасе). Но мы не можем говорить, что любим их. Не можем признаваться, что устраиваем с ними чаепития и играем в куклы. Как-то это не по-мужски.

Но я играю с Лале в куклы. И устраиваю с ней чаепития (хотя я настаиваю на реальном, а не воображаемом чае, и уж точно не из «Чайного рая»). И мне совсем не стыдно.

Я просто об этом никому не рассказываю.

Это нормально.

Правда ведь?

В конце концов история Лале себя исчерпала, и сестренка начала ложкой закидывать спагетти себе в рот. Она всегда резала спагетти, вместо того чтобы накручивать их на вилку, что, по-моему, полностью лишает спагетти смысла.

Я воспользовался временным затишьем в разговоре и потянулся через стол за добавкой пасты, но папа вместо этого передал мне миску с салатом.

Бесполезно было спорить со Стивеном Келлнером об изъянах моего рациона.

– Спасибо, – пробубнил я.

Салат уступал спагетти по всем возможным параметрам.

После ужина отец мыл посуду, а я ее вытирал, ожидая, пока электрический чайник нагреется до температуры восемьдесят два градуса. Водой именно такой температуры я предпочитал заваривать чай гэммайтя.

Это такой японский зеленый чай с обжаренным рисом внутри. Иногда в процессе жарки рис взрывается, как попкорн, и в чае остаются небольшие белые облачка. Гэммайтя имеет восхитительный травяной и ореховый привкус, чем-то напоминающий фисташки. И цвет у него тоже, как у фисташек, зеленовато-желтый.

В нашей семье никто больше не пьет гэммайтя. Родители вообще не пьют ничего кроме персидского чая. Они иногда нюхают или отпивают глоток того, что я прошу их попробовать, но не более того.

Родители не знают, что в гэммайтя содержится обжаренный рис: не хочу, чтобы мама была в курсе. Персы очень серьезно относятся к процессу приготовления риса. Настоящий перс в жизни не позволил бы рису взрываться, как попкорн.

Когда с посудой было покончено, мы с папой перешли к исполнению нашего ежевечернего ритуала. Мы сели плечом к плечу на рыжевато-коричневый диван, обитый искусственной замшей (в других случаях мы так близко друг к другу не садимся), и папа включил следующий эпизод сериала «Звездный путь: Следующее поколение».

Каждый вечер мы с отцом смотрим ровно один эпизод «Звездного пути», ни больше ни меньше. Смотрим все серии по порядку, начиная с «Оригинального сериала», хотя ситуация несколько усложнилась после появления пятого сезона «Следующего поколения», потому что его шестой сезон частично совпадает со спин-оффом «Глубокий космос 9».

Я уже давно посмотрел каждый эпизод каждого сезона, даже «Анимационный сериал». А может быть, и не по разу: мы с папой смотрим их с моего раннего детства, и кое-что у меня в памяти тогда было как в тумане. Но это не важно.

По одному эпизоду каждый божий вечер.

Это наша с папой фишка.

Мне приятно, что у нас с папой есть своя фишка: целых сорок семь минут он принадлежит только мне и в течение всей серии делает вид, что ему интересна моя компания.