Энджи Томас - Я взлечу

Сонни добегает до стола миссис Мюррэй раньше меня и ныряет за моим телефоном – настоящий друг, – но миссис Мюррэй успевает перехватить его первой.

– Не надо, Джексон. – Она называет его полным именем. То есть моей фамилией. Мать назвала его в честь моих дедушки с бабушкой, ее крестных. – Я хотела бы сказать Брианне пару слов.

Сонни и Малик смотрят на меня с безмолвным вопросом: «Что ты натворила?»

Я, наверно, пучу глаза не меньше них: «А я что, знаю?»

Миссис Мюррэй кивает на дверь:

– Вы с Маликом свободны. Брианна, можно тебя на минутку?

Сонни снова смотрит на меня: «Ты в жопе».

Похоже. Не подумайте, миссис Мюррэй добрая, но шутки с ней плохи. Как-то раз я наскоро состряпала фиговенькое эссе о сновидениях в творчестве Лэнгстона Хьюза. Она так меня распекала, что я предпочла бы нотацию от Джей. А это о чем-то да говорит.

Сонни с Маликом уходят. Миссис Мюррэй садится на край стола и кладет рядом мой телефон. Экран не горит. Еще не звонили.

– Брианна, что-то случилось? – спрашивает она.

Я перевожу взгляд с телефона на нее и обратно.

– В смысле?

– Ты сегодня совсем рассеянная, – говорит она. – Даже тест не писала.

– Нет, писала! – Ну типа что-то же я писала? Ладно, ладно, не считается.

– Ты минуту назад все заполнила, я видела. Давай начистоту, ты уже не первый раз не можешь сосредоточиться. На той неделе придет табель с оценками, сама все увидишь. Пятерки с минусом просто так в тройки не превращаются.

Вот блин.

– В тройки?

– На сколько работаешь, столько и ставлю. Так что случилось? Ты вроде в последнее время уроков не пропускала.

«В последнее время». Меня в прошлый раз отстраняли от занятий ровно месяц назад и уже две недели не вызывали к директору. Это рекорд.

– Дома все в порядке? – спрашивает она.

– Вы говорите как мисс Коллинз.

Это наша психолог, молоденькая и светловолосая. Она милая, но слишком уж лезет вон из кожи. Каждый раз, когда меня к ней отправляют, она разговаривает со мной как будто по какому-нибудь учебнику «Как правильно общаться со среднестатистическими чернокожими школьниками, которые постоянно к тебе ходят».

«Как дела дома?» Не ваше дело.

«Не получал(а) ли ты в последнее время психологических травм, например, от того что рядом с тобой стреляли?» Я, конечно, живу в гетто, но вокруг меня не каждый день пули летают, честное слово.

«Тебе сложно смириться с убийством отца?» Двенадцать лет прошло. Я ни убийства, ни самого папу толком не помню.

«Тебе сложно принять зависимость матери?» Она уже восемь лет чиста. Ну, может, от мыльных опер чуть-чуть зависима.

«Йо, сестренка, как житуха?» Справедливости ради, этого я от нее пока не слышала, но все впереди.

Мисс Мюррэй фыркает.

– Я просто пытаюсь понять, что с тобой творится. О чем ты думала весь урок, не жалея моего времени и маминых тяжким трудом добытых денег?

Я вздыхаю. Похоже, пока не отвечу, телефон она не отдаст. Ладно. Скажу правду.

– Жду звонка диджея Хайпа. Может, сегодня буду батлить на Ринге.

– На Ринге?

– Ага, на боксерском ринге у Джимми. Там каждый четверг фристайл-батлы. Я записалась на сегодня, вдруг пройду?

– Да знаю я, что за Ринг. Просто от тебя такого не ожидала.

Она выделяет голосом «от тебя», и у меня сводит живот. Можно подумать, на Ринг может ходить кто угодно, только не я.

– Что вас так удивило?

Она примирительно поднимает руки.

– Да ничего. Я знаю, что у тебя талант. И стихи твои видела. Только не знала, что ты хочешь быть рэпером.

– Мало кто знает.

В этом вся проблема. Я читаю рэп с десяти лет, но никак о себе не заявляла. Конечно, Сонни с Маликом знают, и семья тоже. Но вот честно: «маме нравится твой рэп» – то же самое, как «мама говорит, что ты классно выглядишь», а ты страшилище. В конце концов, выдворяя ребенка из утробы, ты берешь на себя кое-какие обязанности, например постоянно его хвалить.

Может, у меня правда талант. Не знаю. Я все ждала подходящего момента.

Быть может, он настанет сегодня. А подходящее место – это, конечно, Ринг. Он почти что главная святыня Садового Перевала, круче только храм Христа. Не батлил на Ринге – не можешь зваться рэпером.

Так что сегодня мне надо зажечь. Если выиграю, меня включат в постоянную программу Ринга. Будет много батлов, а много батлов – много славы, а это значит… да что угодно!

Взгляд миссис Мюррэй теплеет.

– Идешь по стопам отца, да?

Так странно. Когда кто-то вспоминает отца, это как подтверждение, что он был на самом деле, что я не придумала себе эти обрывочные воспоминания. А когда его называют моим отцом, а не просто Ловорезом, легендой андеграундного рэпа, – мне будто специально напоминают, что я его дочь, а он мой папа.