Софи де Вильнуази - Как я решила умереть от счастья

Но если мне каким-то чудом удастся привести сюда мужчину, что он подумает о моей стариковской берлоге? А ведь я его приведу не чай пить и не в скраббл играть. Я хочу затащить его в постель, так что придется создать теплую атмосферу. Вот мой папа вечно экономил на всем… Нет, раз уж я раскошелилась на роскошную могилу, значит, могу себе позволить и новую гостиную. Уютную, как вторая кожа. Даже если это всего на два месяца. Тем более, если это всего на два месяца. Ладно, красивый диван подыскать – это мне еще по силам, стоит лишь зайти в магазин, вроде «Абита», «Муджи» или «Конран Шоп». Найти любовника будет потруднее. Магазинов таких нет, иначе я была бы там постоянной покупательницей.

Я задумчиво наблюдаю за яичницей, которая съеживается от жара на новой антипригарной сковородке. Злости во мне больше нет, одна усталость. Хочется позвонить папе, как раньше звонила каждый вечер. Я измотана и одинока.

Свернувшись комочком в постели, под теплым одеялом, я составляю план. Может, позвать Вероник на «девичник» и попить мохито в каком-нибудь шумном баре девятого или одиннадцатого округа? Кто знает, вдруг за стаканчиком в веселом кабаке и при рассеянном освещении что-нибудь да случится? Только Вероник для съема не лучшая компания. Любовь к собакам потихоньку вытеснила из ее души чувства к мужчинам. Как и я, Вероник задавила в себе сексуальность. Она очень страдала пять лет назад, когда ее муж Жан ушел к молодой инструкторше по йоге, и до сих пор не смирилась до конца. Еще бы, такой удар по ее лишним двадцати килограммам. С тех пор она толстеет все больше, причем говорит, что это в ней копятся очень ценные молекулы, благодаря которым она хоть как-то пережила развод. Но меня молекулами не проведешь, я же вижу, что она поглощает сотни калорий, сама того не замечая. Когда ей ни позвони, неизменно отвечает с набитым ртом. Просто не человек, а грызун, который целыми днями что-то хомячит. И если у белочки или кролика это получается довольно мило, то у женщины за пятьдесят – так себе. Вероник боится выплюнуть свою боль и глотает ее вместе с едой. Пустоту внутри заполняет пищей. А я ничего не говорю, не хочу ее ранить. Лежачего не бьют. Да и кто я такая, чтобы учить кого-то жить? Мне вдруг приходит в голову, что мы с ней – потрясающий дуэт, вроде Лорела и Харди: высоченная жердь и маленькая пышка. Ни одной из нас не светит титул «Мисс Франция».

Мы, хоть и очень близки уже много лет, ни разу не говорили о сексе и не делились подобным опытом. В свое оправдание могу сказать, что мне особенно и нечем было делиться: как-то не возникало в этом плане интересных новостей. На кардиограмме моей половой жизни стабильно прямая линия. Вероник тоже не стремилась расписывать семейные отношения с Жаном во всех красках, и меня это вполне устраивало. Две скромницы друг друга всегда поймут. Я бы даже и не нашла что сказать в ответ на интимные излияния. Да и вряд ли у них в спальне бурлили такие уж страсти. Подозреваю, что йога появилась в жизни Жана неспроста.

Нет, с данным вопросом следует обратиться к настоящему эксперту. А из всех знакомых эксперт лишь один – Лора, моя помощница. Вот она с каким-то злорадным удовольствием рассказывает о своих утехах и сексуальных предпочтениях всем подряд: коллегам у кофейного автомата и в столовой, подружкам по телефону, ну и мне, опосредованно. Напрямую все-таки не решается, бережет меня. И не потому, что я ее начальница – такая ерунда Лору бы не остановила, – а из деликатности. Она же в курсе, что у меня нет ни детей, ни супруга, ни любовника. Она видит, что никто не звонит мне по личным делам, не присылает цветов, не забегает за мной в офис, чтобы вытащить на незапланированный обед, не дарит ничего на день рождения; что я не запираюсь в кабинете, хихикая в телефон, и ни разу не появилась на работе в одном и том же наряде два дня подряд, как если бы ночевала не дома. Она догадывается, что редкими бессонными ночами я обязана разве что вирусам. Она знает, что обо мне нечего знать. Что я не привлекаю особого внимания, ничего не скрываю, не вызываю ни догадок, ни подозрений. Что никого я не делаю счастливым, кроме своего работодателя. Что я тружусь по восемь часов в день, пять дней в неделю, терпеливо, кропотливо, вдумчиво, и в интересах клиентов нашей фирмы составляю длиннющие подробнейшие договоры, недоступные пониманию непосвященных. Что я не трачу времени на сплетни и перекуры. Лора, наверное, считает, что докладывать мне о мультиоргазмах – не лучше, чем объедаться пирожными с заварным шоколадным кремом на глазах у анорексички. Чистая провокация. Я засыпаю, решив просить помощи именно у нее. Если верить Синди, волосы начнут прорастать из депилированной кожи дней через десять, не раньше, и было бы обидно это время никак не использовать. Я легонько глажу себя между ног… когда же в последний раз это делали мужские руки? Так давно, что лучше и не думать.