Мэри Элис Монро - Тысячи ночей у открытого окна

Все тревоги и страхи Фэй улетучились в тот же момент, когда она переступила порог залитой солнечными лучами гостиной с широкими арочными окнами и высокими потолками с лепниной. Благостное чувство, которое она испытала при виде старинного особняка и садика, здесь только усилилось, наполняя ее надеждой на то, что все обязательно будет хорошо. Ее сердце радостно билось, когда она обходила светлые, полные воздуха, уютные комнаты, скользила пальцами по поверхности антикварных столиков с поцарапанными ножками, креслам с вмятинами на больших мягких сиденьях. Это был живой дом, в котором уют был гораздо важнее стиля, этот дом располагал к уютному чаепитию, и именно такой дом был нужен детям.

Фэй наполнило непреодолимое сентиментальное чувство, которое она испытывала, читая свои любимые романы Джейн Остин, вдыхая аромат роз или глядя на улыбающиеся лица своих родных и любимых на старых поблекших фотографиях. Темный деревянный пол в комнатах был покрыт потертыми восточными коврами приглушенных оттенков. На противоположной стороне комнаты часы с филигранной позолотой, стоящие на украшенной изящным орнаментом каминной доске, отметили перезвоном первую четверть часа. Сердце Фэй начало медленно оттаивать при мысли о том, насколько не похожа эта ее новая квартира на бесцветный, прозаичный, лишенный индивидуальности дом в Иллинойсе, который она совсем недавно покинула.

На первый взгляд эта квартира казалась воплощением мечты и выглядела так, как в представлении американцев должны были выглядеть добротные английские дома, принадлежащие среднему классу. И здесь, подумала она с надеждой, ее дети наконец-то смогут обрести иную, более достойную жизнь. Теперь ей осталось лишь молиться о том, что она сможет сделать их жизнь счастливой.

– Здесь все просто изумительно! – сказала Фэй.

Миссис Ллойд улыбнулась с видимым удовлетворением.

– Это дом моей матери, – пояснила она, и голос ее неожиданно смягчился. – Все эти вещи принадлежали ей. Вернее, принадлежат. Миссис Форрестер все еще живет наверху, ее комнаты находятся на третьем этаже. Когда-то, очень давно, этот дом принадлежал одной большой семье. Но, как и многим нашим соседям, нам пришлось разделить его поэтажно на квартиры и сдавать их внаем. Боже мой! Тому уже минуло двадцать пять… нет, тридцать лет! Да, когда-то это был великолепный дом. А теперь… вот… ну что ж… – Легкая тень раздражения скользнула по ее лицу, когда она услышала жалобный звук, который издали пружины кушетки. – О нет, дети! Ни в коем случае нельзя так прыгать на диван!

– Том… – Фэй укоризненно посмотрела на сына, тот поспешил к ней и прижался к ее боку. – Они просто очень устали, – повторила Фэй, едва удерживая улыбку.

– Ну, разумеется, – ответствовала мисс Ллойд, переводя взгляд на Мэдди, которая перебирала коллекцию фарфоровых зверюшек на полке. – Осторожно, моя дорогая! Они очень хрупкие!

– Мэдди, – окликнула Фэй дочь.

Мэдди поставила причудливую фигурку единорога на место и перешла к полке, забитой книгами.

– Как я уже рассказывала, – продолжила мисс Ллойд тем же тоном, – этот дом слишком велик для одинокой немолодой женщины. И конечно, расходы на содержание такого помещения мне уже не по силам. Поэтому я… то есть мы решили превратить дом в несколько небольших квартир, более удобных для содержания. Миссис Форрестер вдова, видите ли.

– Вы называете свою маму миссис Форрестер? – удивленно спросила Мэдди, обернувшись к старой женщине.

– Таким образом я выражаю свое уважение, милая, – надменно произнесла миссис Ллойд, бросив вскользь оценивающий взгляд на Фэй.

– Правда? – простодушно удивилась Мэдди, ничуть не задетая скрытым неодобрением, прозвучавшим в голосе хозяйки. – А почему вы не живете здесь, с ней, если она такая старенькая?

– Я? – несколько растерянно переспросила миссис Ллойд; вопрос девочки, казалось, ошеломил ее. – Ну, видишь ли, – не слишком внятно пробормотала она, – я должна сейчас жить с мистером Ллойдом. В нашем собственном доме. Это не так уж и далеко отсюда. И я в любой момент могу заглянуть сюда, чтобы проверить, как мама. За ней приглядывает приходящая сиделка, но, конечно, я веду все ее дела.

Фэй с изумлением слушала, как миссис Ллойд подробно и серьезно разъясняет ситуацию восьмилетнему ребенку. Видимо, в ней говорило чувство вины.

Миссис Ллойд обвела глазами комнату, словно упоминание о ее матери и вид ее владений запустили в ее душе бурю эмоций.