Сара Млиновски - Десять вещей, которые мы сделали…

Я извинилась и помчалась вниз по лестнице.

Когда мобильный оказался у меня руках, он уже не звонил. Я проверила список входящих звонков. Папа. Три раза. Ой-ой. Я уже почти нажала кнопку вызова, когда телефон зазвонил снова.

Опять папа.

– Привет, – ответила я.

– Я уже собирался лететь обратно. Все в порядке?

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

– Нет! Да! То есть все в порядке! Я просто была наверху. Не слышала телефон.

– Думаю, тебе стоит всегда держать его при себе. Тогда ты сможешь в любой момент связаться с нами. Или мы с тобой.

– Ты хочешь, чтобы я носила телефон на поясе? Люди будут думать, что я наркодилер. – О, кстати, один наркодилер (наверное) сейчас сидит наверху!

– Эйприл, это не смешно. Если я звоню, но никто не берет трубку, я волнуюсь. Я ведь отец. Мне можно.

– Ладно, ладно. Я всегда буду брать телефон с собой.

– В следующий раз, если не возьмешь трубку, я позвоню в полицию.

– Папа! Это же бред! А если я буду в душе? Как-то не хочется, чтобы полиция вломилась в дом из-за этого.

– Тогда отвечай на звонки.

Смотри выше.

Через две минуты я вновь сидела на диване между Ноа и Мариссой. Джоанна, сидящая рядом с Ноа, подняла свой бокал.

– У меня никогда не было домашних животных.

– А мышь считается? – спросил Дин.

Хадсон простонал.

– Микеланджело! Он полгода жил у тебя в шкафу!..

– Ты не мог его поймать? – спросила Ви.

Хадсон рассмеялся.

– Убить своего питомца?

Ви хлопнула рукой по дивану.

– Почему я никогда не слышала об этом?!

Дин вздохнул.

– Детка, это было еще до твоего рождения.

– У Ноа клевая собака, – сказала Корин, и я начала ее немного ненавидеть.

– Спасибо, – сказал Ноа и положил ладонь на мое колено. – У Эйприл была клевая кошка.

– Была? – спросил Хадсон. – Это как-то… грустно.

– О, Либби не умерла, – положив свою ладонь поверх ладони Ноа, быстро сказала я. – Когда мама уезжала в Париж, она не смогла взять ее с собой из-за каких-то проблем на таможне. А мачеха не любит кошек, так что… нам пришлось отдать ее.

– И все равно грустно, – сказал Хадсон.

Я взглянула на него. Он смотрел прямо на меня. Эти глаза… Вау.

– Так и есть, – ответила я, гадая, что именно он имел в виду – то, что у меня забрали кошку, или то, что мама переехала в Париж.

Ноа развернул свою руку так, чтобы наши пальцы соприкасались. От вина моя ладонь была липкой.

Дин вновь поднял бокал.

– Так и быть, буду следовать правилам этого дома. Я никогда не встречался ни с кем, кто находится в этой комнате. – Он придвинулся ближе к Мариссе. – Но, может быть, чуть позже я еще выпью за это?

Все засмеялись, включая Мариссу. В любом случае, она была слишком сильно увлечена Аароном, чтобы воспринимать Дина всерьез.

Ноа выпил. Я выпила.

Корин выпила. И улыбнулась.

Ноа слегка покраснел.

Это случилось летом после девятого класса, когда я отправилась с мамой во Францию. Они переезжали. Я ехала погостить.

Перед моим отъездом у нас с Ноа состоялся «разговор». Мы не расставались, но сошлись на том, что если летом что-то случится, это не станет трагедией. Тогда это так казалось логичным. По крайней мере, мне. Мы с Ноа встречались меньше восьми месяцев, я на целых два месяца собиралась в Европу и решила, что там наверняка найдутся симпатичные европейские мальчишки, с которыми можно будет пофлиртовать. Мне хотелось приключений. Нам было всего пятнадцать лет, и казалось глупым оставаться в официальных отношениях на все лето. Мы бы только обижались друг на друга и все такое.

Конечно же, когда я оговаривала возможность встречаться с другими, то представляла, что делать это буду именно я. Не он. И уж точно не с кем-то из нашей школы.

Не думала, что буду скучать по нему так сильно, как потом скучала.

Я думала: Франция! Романы! Шоколад! Французские мальчики будут целовать меня на Эйфелевой башне! Я не ожидала, что почувствую себя не в своей тарелке. Не думала, что языковой барьер станет серьезным препятствием. Не могла представить, что мать и брат с таким рвением займутся обустройством новой жизни, что у них не останется времени на меня. Не ожидала, что наши с Ноа электронные письма и телефонные звонки окажутся жизненно важными. Мы разговаривали каждый вечер, и я решила, что он, ожидая моего возращения, чувствовал себя таким же одиноким. Я всегда звонила ему перед тем, как лечь спать – в Уэстпорте в это время было около пяти вечера. И ни разу он не сказал: «О, кстати, никогда не догадаешься, где только что побывал мой язык! Во рту Корин!» Мы спланировали наш вечер в день моего возвращения.