Стивен Фрай: Миф. Греческие мифы в пересказе

Однажды вечером, когда Артемида еще была девчонкой, Зевс увидел, как она играючи ловит и отпускает мышей и лягушек в подлеске у основания горы Олимп. Он присел рядом на валун и втащил ее к себе на колени.

Она подергала его за бороду, а потом спросила:

– Папа, ты меня любишь?

– Артемида, ну что за вопрос! Сама знаешь, что да. Знаешь, что я люблю тебя всем сердцем.

Если вы ребенок безнадежного блудодея, то отца можно уломать почти на что угодно. Артемида вертела Зевсом с той же легкостью, с какой накручивала на пальчик его бороду.

– Ты меня сильно-сильно любишь и желание мое исполнишь?

– Конечно, моя милая.

– Хм. Если вдуматься, пустячок. Ты исполняешь желания даже всяких мелких и незаметных нимф и водных духов. Давай ты несколько моих желаний исполнишь?

Про себя Громовержец застонал. Весь мир, казалось, считал, будто Зевс всемогущ, сидит на олимпийском троне и повелевает небесами и землей, и это самая простая работа. Что им известно об отцовской вине, братском соперничестве, властной борьбе и ревнивых женах? Угоди одному родичу – взбесишь другого.

– Несколько? Ох ты. У тебя же наверняка есть все, что девочке хочется? Ты бессмертная, а когда достигнешь вершины красы – не состаришься. Ты сильная, умная, шустрая и… ай! – Последний вскрик вырвался у него потому, что у него из подбородка выдернули волос – довольно жестоко.

– Да они нетрудные, пап. Малюсенькие.

– Ладно, выкладывай.

– Я хочу, чтобы у меня никогда-никогда не было мальчика или мужа, и пусть никакой дядька ко мне не прикасается, ну ты понимаешь, как…

– Да, да… кхм… очень понимаю.

Вероятно, тогда-то Зевс впервые зарделся.

– А еще я хочу себе много-много имен, как у моего брата. Они называются «прозвания». А еще лук – у него их целый набор, а у меня ни одного, потому что я девочка, а это вообще нечестно. Я старшая из двойни, между прочим. Гефест может мне сделать очень особенный, на день рождения, как Аполлону, – серебряный лук с серебряными стрелами, пожалуйста. А еще хочу тунику до колен, чтобы в ней охотиться, потому что длинные платья дурацкие и неудобные. Не нужны мне покровительства над селами или городами, хочу править горными склонами и лесами. И оленями. Мне нравятся олени. И собаки – охотничьи, а не комнатные, от этих никакого толку. И, если тебе не жалко, хочу хор девочек, пусть воспевают меня в храмах, и нимф, чтоб выгуливали собак, присматривали за мной и помогали защищать меня от дядек .

– Всё? – У Зевса от этого перечисления чуть голова не пошла кругом.

– Кажется, да. А, и хочу власть, чтобы облегчать тетенькам роды. Я видела, как это больно. Если честно, это вообще-то ужас какая гадость, и я хочу помогать, чтоб было легче.

– Вот же поди ж ты. А Луны тебе не надо, а?

– О, отличная мысль! Луна. Да, Луну хочу, пожалуйста. У меня всё. Больше никогда-никогда ни о чем не попрошу.

Зевс исполнил все ее желания. Как не исполнить?

И стала Артемида богиней чащи и чистоты, невыдрессированных и неукрощенных, гончих и газелей, повитух и Луны. Повелительница лучников и охотниц ценила свою независимость и целомудрие превыше всего. Доброта, с какой она сострадала женщинам в родах, уравновешивалась свирепостью, какую проявляла Артемида, преследуя добычу и наказывая любого мужчину, позволявшего себе слишком приблизиться. По всему Древнему миру боялись ее, обожали и поклонялись ей, и известна она была, в честь горной страны, где родилась, как КИНФИЯ [89] В англ. Cynthia (Синтия), распространенное женское имя. – Примеч. перев. . Римляне именовали ее ДИАНОЙ. Ее личное дерево – кипарис. В той же мере, в какой Афина была богиней всего выращенного, созданного, вытворенного и обдуманного, Артемида – в своем владении природным, инстинктивным и диким – была ее противоположностью. Впрочем, у обеих – а также у Гестии – имелась общая страсть: собственное целомудрие.

Артемида – серебро, а ее брат-близнец Аполлон – золото. Артемида – Луна, он – Солнце. Его лучезарные черты зачаровывали любого, кто их видел. Его пропорции и очертания и по сей день остаются идеалом определенной разновидности мужской красоты. Я говорю «определенной разновидности», потому что Аполлон поражал воображение не только светлой кожей, но и безбородым лицом – и безволосой грудью, что среди греков или богов редкость. Как Иаков в Библии, он был гладким, однако из-за этого не менее мужественным.

Аполлон был владыкой математики, рассудительности и логики. Поэзия и медицина, знание, риторика и просвещение – его вотчина. По сути, он был богом гармонии. Мысль о том, что грубый материальный мир и его обыденные предметы имеют божественные свойства и способны быть созвучными небесам, – аполлоническая, выражена ли она в магических пропорциях квадратов, кругов и сфер, или в безупречных модуляциях и ритмах голоса, или в цепочке рассуждений. Даже глубинные смыслы и судьбы можно прочесть в обычных предметах – если есть у вас такой дар. Аполлон располагал им в изобилии, а к тому же – неспособностью ко лжи. Благодаря этому его, естественно, выбрали повелителем оракулов и предречений. Священным для него был питон, конечно, а также лавр. Его животные-символы – дельфин и белый ворон [90] Почему Аполлон сделал ворона черным и почему лавр стал для этого бога священным, мы вскоре узнаем. .