Хавьер Серкас - В чреве кита

Вторая кружка пива помогла мне справиться со смущением и снова вернула меня к реальности. Клаудия рассказывала мне о том отрезке своей жизни, когда мы не виделись. После бакалавриата она поступила в школу переводчиков, но – то ли она не объяснила почему, то ли я не понял – не смогла закончить образование. Потом несколько лет она работала торговым агентом и продавала драгоценности для некой французской фирмы: занятие забавное и хорошо оплачиваемое, заверила она, но изматывающее.

– Ладно, полагаю, случаются вещи и похуже, правда? – прервал я Клаудию, стараясь отыскать лучик света среди мрачноватого перечисления невзгод и постоянных разъездов. – По крайней мере, ты повидала мир.

– Я повидала города, – исправила она меня. – А это не одно и то же. Поначалу это увлекает, но потом надоедает, уверяю тебя, потому что обнаруживаешь, что, по сути, все города похожи друг на друга. Наверное, за единственным исключением: это Нью-Йорк, потому что Нью-Йорк не хочет быть ни на кого похожим, напротив, все остальные города хотят походить на Нью-Йорк.

Она взяла кружку пива за ручку и, прежде чем отпить, рассеянно пожала плечами, сказав:

– В конце концов, не знаю, как прежде, наверняка было иначе, но сейчас – если ты видел один город, значит, ты видел их все.

Клаудия машинально провела пальцем по губам, стирая мазок пены от пива, и продолжила прерванный рассказ. Бросив работу торгового агента, вскоре она вышла замуж за оператора со студии телевидения Сант-Кугата, некоего Педро Уседа. У них был двухлетний сын, но они развелись (по обоюдному согласию, уточнила Клаудия) вскоре после рождения ребенка. С тех пор она живет одна, со своим сыном Максом, и, насколько я понял, не испытывает затруднений с деньгами, так как благодаря щедрому ежемесячному содержанию со стороны бывшего мужа она смогла заняться фотографией как свободный художник – ее давняя страсть, которую удалось возвести в категорию источника пусть нерегулярных, но постоянно растущих доходов благодаря целой серии удачных совпадений и тому, что она не была связана необходимостью работать ради куска хлеба.

– Так что я не жалуюсь, – заключила Клаудия, следя за мной сквозь сигаретный дым. – Не то чтобы у меня совсем не было причин, в конце концов, это почти мой первый свободный вечер за последние два года…

– Правда?

– Ну конечно, – ответила она, в свою очередь удивившись моему изумлению. – Ты это поймешь, когда у тебя появится ребенок: он поглощает тебя целиком. Полагаю, что вдвоем все-таки легче, все заботы распределены, и жизнь становится терпимее. Но когда ты одна…

– Понятно, понятно, все намного усложняется, – быстро вмешался я, пытаясь с грехом пополам выразить своим тоном одновременно преклонение перед твердостью характера в борьбе с обстоятельствами, продемонстрированной моей подругой, и безоговорочное осуждение поведения ее мужа, на которого, как нетрудно предположить, она возлагала ответственность за произошедшее, – и все это в надежде, что такой странный сплав позволит сменить тему беседы, казавшуюся мне на тот момент по меньшей мере неподходящей. – А где ты сейчас оставила Макса?

– Он у моих родителей, – произнесла Клаудия, и на ее губах промелькнула легчайшая улыбка непроизвольной, почти пронзительной нежности. – В Калейе. Две недели мы отдыхали в доме, который они там снимают, а вчера мне пришло в голову, что не худо бы взять пару свободных дней, потому что в следующий вторник мне обязательно нужно приступить к работе. Честно говоря, я не знаю, понравится ли мне, в конце концов, нынче первый день, который я провожу без Макса, но я подумала, что это пойдет мне на пользу. Так что сегодня после обеда я сказала родителям, что еду в Бегур к друзьям (не хочу, чтобы они думали, что я одна, ведь ты знаешь, какими бывают родители), взяла машину и приехала сюда.

Она заглянула мне в глаза и сказала с обезоруживающей мягкостью:

– Ну кто бы мог подумать, что мне повезет встретить тебя, правда?

– Да, – вымолвил я, сглатывая слюну. – Это настоящая удача.

Я поднял кружку с пивом и протянул ее в сторону Клаудии со словами:

– За это надо выпить.

Клаудия взяла свою кружку и подняла ее.

– За нас, – произнесла она. – За эту встречу.

Мы чокнулись кружками.

– За нас, – сказал я.

Мы выпили.

– Ладно, теперь расскажи мне о себе, – попросила Клаудия, и пока я искал по карманам зажигалку, зажав сигарету в губах, она раздавила на полу свой окурок и поднесла мне зажженную спичку, зачем-то прикрывая ладонью пламя от тихого прохладного вечернего воздуха. – Наверняка ты кучу всего натворил.