Мария Нуровская - Танго втроем

Спустя неделю я вернулась к работе. Теперь мне пришлось ходить на репетиции в темных очках. Выбритое место я прикрывала платочком. Для меня уже готовили накладку – ясно же, что волосы не успеют отрасти до премьеры. Я очень часто вспоминала о жене Зигмунда, вернее, думала о ней постоянно. Как-то оставшись в гримерке наедине с Яловецким, спросила:

– Пан Адам, а какой актрисой была Эльжбета Гурняк?

На сей раз ему было понятно, почему я ею интересуюсь, на его лице появилась ухмылка.

– Была у нее своя роль в мрожековском «Танго» [3], она играла Алю. Я сам тогда написал, что Кмита стоит своей жены. Переплюнул ее только количеством сыгранных ролей.

– Я ведь не о нем спрашиваю, – резким тоном возразила я.

– Разве нет? Ну, извини.

Как же я его ненавидела в тот момент. Если честно, я всегда его недолюбливала, несмотря на то что он ко мне благоволил.

А если бы Яловецкий пришел сюда? Проведать меня? Ведь здесь появляются все те, кто сыграл в моей жизни какую-то важную роль: моя мама, мой муж и одновременно первый режиссер. А если есть режиссер, должен быть и критик…

Перед премьерой у меня не было ни одной свободной минутки, а о том, чтобы съездить к Эльжбете, и говорить было нечего. Но и после премьеры выкроить время для поездки оказалось сложно. Домой я приползала поздно вечером, измочаленная до крайности. Зигмунду даже приходилось снимать с меня сапоги. Происшествие с вазой физически меня подкосило. А может, куда-то подевался мой энтузиазм.

– По жизни ты – человек действия, энтузиастка, – говаривал Дарек. – Дай бог, чтоб у тебя это не пропало со временем.

Если честно, я начинала выдыхаться. Не знаю почему, то ли действительно энтузиазм проходит с возрастом, то ли приобретенный опыт кое-чему меня научил. Нет, это вовсе не означает, что я начала разочаровываться в театре, театр по-прежнему был самым главным делом в моей жизни и даже стал занимать все больше места в моем сознании. А вот на семейную жизнь меня не хватало. Не чувствовала я себя полноценной замужней женщиной, не умела справляться с этой ролью. Зигмунд, разумеется, никогда мне не выговаривал, если, к примеру, я забывала купить сахар или забрать его рубашки из прачечной, но я постоянно носила в себе чувство вины. Подспудно во мне жила мысль, что до этого у него были настоящая жена и настоящий дом. Трудно было назвать домом нашу однокомнатную квартирку. Меня сильно взволновало известие о том, что он собирается строить для нас коттедж.

– Коттедж? – невольно вытаращила я глаза. – Дом?

– Именно так. Дом. Наш настоящий общий дом.

– Неужели у тебя есть на это силы? – тихо спросила я.

Мы смотрели друг другу в глаза.

– Вообще-то я рассчитывал на твою помощь.

– Я… Я все время чувствую себя усталой.

Зигмунд громко рассмеялся:

– Ты слишком молода, чтобы такое заявлять. Это я могу так сказать. Но ты – ни в коем случае.

«Ну понятно, я не имею права, – подумала я, – она была бы вправе такое говорить. Но тебя ведь это теперь не касается. Не касается, что творится с женщиной, с которой ты прожил больше тридцати лет. Сколько это дней и ночей? Тысячи и тысячи. Но оказывается, это не в счет. Можно себе сказать, что все начинаешь с начала… с кем-то другим. А если у этого другого нет никакого желания строить с тобой жизнь? Что тогда? Ей пятьдесят четыре года, еще приличный кусок жизни впереди. И что ей делать со своей жизнью? Дети взрослые, муж бросил».

– Что это ты на меня так смотришь? – спросил он, хмуря брови.

Безумная идея родилась почти одновременно с предложением, которое мне сделали в моем театре. Собирались ставить «Кабалу святош» Михаила Булгакова, и Бжеский, режиссер спектакля, хотел дать мне роль Арманды и подумывал о Зигмунде в роли Мольера.

– Народ любит, когда на сцене играют супружеские пары, – рассуждал он.

Я сразу поняла его задумку. Времена для театра наступили нелегкие. Надо было выбирать такой репертуар и таких актеров, которые бы могли привлечь зрителя. Отсюда это предложение мне и Зигмунду – в последнее время о нас много говорили. Тем более что всеобщий интерес к нам до конца не был удовлетворен, поскольку мы старались избегать интервью в прессе. А если уж давали, то ни слова не говорили о личной жизни. Возникшая у меня идея отдавала безумием, но я решила реализовать ее во что бы то ни стало.

– Вы уже нашли кого-нибудь на роль Мадлены? – спросила я у Бжеского.

– Еще думаю.

– У меня есть для вас актриса.