Т. Браун: Весеннее пробуждение

Милая моя Пру!

Я бы с радостью променяла все удобства Саммерсета на твою крошечную софу у окна. Как же я устала от постоянной опеки! Все вокруг не спускают с меня глаз, словно я могу рассыпаться в любой момент. Доктор сказал, что я совершенно здорова, астма меня больше не беспокоит благодаря снадобьям няни Айрис, и все равно суета не стихает!

Но перейдем к хорошим новостям. Я наконец-то зажала дядю Конрада в угол и потребовала назвать дату, когда смогу уехать из имения. Он же обещал, ты помнишь, но не спешит исполнить обещание. Но я-то не забыла разговор о собственной квартире в Лондоне. Элинор уже присматривает подходящую.

До свадьбы остался целый месяц, но все только и говорят о ней день и ночь. Кажется, Ровена тоже уже слышать о ней не может, как и я. А бедняга Себастьян прячется каждый раз, когда завидит на горизонте тетю Шарлотту под ручку со своей матушкой.

Я так счастлива, что приняла решение никогда не выходить замуж.

Думаю, что Ро и Себу следует поступить так же, как вы с Эндрю: неделя на подготовку, быстрое венчание и отъезд!

Ну, теперь я могу надеяться на скорую встречу с тобой. Я собираюсь приехать в Лондон примерно через неделю, посмотреть найденные Элинор квартиры. Дам тебе знать, как только уточню дату. И почему ты не поставишь у себя телефон? Это же так удобно!

Пруденс отложила письмо. В груди боролись самые противоречивые чувства. Она обиделась бы на бестактное замечание о телефоне, но Виктория ничего не смыслила в деньгах и даже не догадывалась, что подруге такая роскошь просто не по карману. Так что винить ее не следовало.

Если не лгать себе, причиной тяжести в груди стало вовсе не это, а упоминание о предстоящей свадьбе.

А ведь она думала, что благополучно забыла о Себастьяне. Так и есть. Конечно забыла. Все равно у них не было ничего, кроме легкого флирта. Воспоминания о том единственном поцелуе Пруденс упорно гнала от себя. Разумеется, это не в счет.

Впрочем, если быть еще более честной, придется признать, что больше всего ее задевала не сама свадьба. Девушка не могла смириться с тем, что избранницей Себастьяна стала Ровена.

Ровена, чей беспечный договор с дядей привел к тому, что с Пруденс начали обращаться как с прислугой. Ровена, которая лгала и заметала следы, рассуждала о благих намерениях, но то и дело причиняла окружающим боль. Она считала Ровену сестрой, но столкнулась с предательством.

Такое трудно выбросить из памяти, это остается в сердце навсегда.

К реальности Пруденс вернул густой, едкий дым, идущий от сковороды. Сосиски!

Она вскочила из-за стола, опрокинув в спешке стул. Подхватила горячую сковородку, бросила в мойку и включила воду. Кухню затянуло густым дымом, в глазах защипало. И как она забыла об ужине, сидя всего в нескольких шагах от плиты?

По лицу покатились слезы. Дурацкие сосиски. Она ненавидела готовку. А сейчас, ко всему прочему, в глубине души закипала ненависть к Ровене.

Пруденс разрыдалась. Она даже не услышала, как открылась дверь, пока та с грохотом не захлопнулась.

– Надеюсь, ты горюешь не из-за моего ужина.

Эндрю поставил на стол судки, в которых обычно носил на работу обед, и прижал жену к себе.

Она положила голову ему на грудь и сглотнула слезы:

– Я такая неумеха. Ничего у меня не получается. – Она обвела рукой квартиру, но Эндрю понял и без слов.

– Но ведь тебя никто не учил этому. Домашние дела тебе в новинку, как мне работа в порту и жизнь в большом городе. Прояви капельку терпения, любовь моя.

Пруденс всхлипнула; слезы понемногу успокаивались и вскоре прекратились совсем. Она запрокинула голову и посмотрела в карие глаза мужа. Даже усталость не могла скрыть сияющую в них любовь, и никаких следов досады из-за испорченного ужина.

– Мне просто хочется справляться с домашними делами лучше, ради тебя.

– А мне хочется иметь достаточно денег и нанять служанку, чтобы она помогала тебе с черной работой. Но у меня их нет, так какой смысл нам сокрушаться о несбыточном?

Его голос был настолько нежен, что глаза Пруденс снова наполнились слезами.

Эндрю легонько встряхнул жену, умоляя прекратить потоп. Она рассмеялась и вытерла щеки:

– Но что делать с ужином?

– Все равно сейчас слишком жарко для готовки, – пожал плечами Эндрю. – Давай спустимся в паб за пивом и пирогом с почками. Пусть для разнообразия у плиты сегодня потеет кто-то другой.

Улыбнувшись сквозь слезы, Пруденс поцеловала мужа и побежала приводить себя в порядок. На пути в спальню она подхватила письмо от Виктории и бросила в печь, приказав себе никогда больше не вспоминать об этой свадьбе за много миль от Лондона. Она любит своего мужа, и неважно, что жизнь приняла несколько иной оборот, чем рисовалось в мечтах. Себастьян и Ровена остались в прошлом, и незачем постоянно возвращаться к нему.