Виктор Мельников - Ёдок. Рассказы

– Приёмная президента, – услышал в трубке приятный женский голос.

Он представился и попросил соединить с президентом, так как однажды встречался с ним, получал орден – он мог себе это позволить.

– Соединяю, – сказал голос, и послышались гудки – занято, занято, занято… обрыв связи…

Селин уподобился голодному коту, которого просто не заметили на кухне. Слова сорвались сами по себе:

– И сердиться-то на тебя нельзя и взыскать-то с тебя нечего, потому что ты никаких настоящих порядков не знаешь, – сказал он в трубку, но этих слов никто не услышал. Последние вспышки его душевного негодования свелись на «нет», он отпустил трубку – она повисла на проводе, издавая протяжный неприятный звук кремлёвских покоев.

Что деньги-то, а! Деньги дело наживное, если их не тратить попусту. И палец обслюнявить надо, чтобы посчитать. Денежка счёт любит, коль есть в кармане, лежит вместе с пачкой сигарет…

Я об этом думал, глядя на полученную зарплату. Пришёл домой с работы, кинул бумажки на стол – мало! И считать не стал. Не жалует шеф высокой зарплатой, не жалует, жмёт жмот. Испокон веков так-то, видимо; и сейчас ощутимо. Приходиться мараковать, скользким делаться. Но сосать у шефа вызовет нездоровую потребность трахать подчинённых – нет, нет и нет! Понятно, чтоб не отсасывать, нужно знать, что облизывать. Я, так сказать, сам негам и другому не дам. Во всяком случае, в своём присутствии.

Иду срать. На очке всё выходит из тебя плохое, а после сосуд наполняется снова.

И только я забыл, о чём думал – звонок в дверь.

Кого принесло, думаю. Обычно на сотовый звонят вначале, а после в дверь.

Открываю – жена бывшая, Оксаночка. Вот кого я не ждал! Помнит, зарплата сегодня.

– Заходи, гостем будешь, раз пришла.

– Саша, здравствуй, – говорит. – Как жизнь?

Странная она сегодня, денег хочет, нет сомнений.

– Живу и хлеб жую, а думаю о горячих пирогах, – говорю честно.

– А я по делу.

– Какое такое дело? У меня с тобой дел нет. С новым мужем дела имей.

Оксана смутилась. Скромница, да и только! Откровенно говоря, после её таких визитов потом спать спокойно не придётся. Две недели назад она подала заявление в суд. Насчёт алиментов. Типа я за полгода ей ни копейки не дал. Официально – нет. По совести, если говорить, даю больше, чем надо.

– Сын заболел.

Я остолбенел! Здесь не пахло загрёбистой лапой.

– Что с Андрюшкой?

– Ничего страшного, гнойная ангина… Дай четыре тысячи рублей.

Я отдал не задумываясь.

– На ещё, – говорю и протянул тысячу.

У меня осталось две. Думаю, выкручусь. Для сына ничего не жалко! Было бы два сына – всё отдал.

– Я пошла, – сказала Оксана.

– Андрюшка в больнице?

– Дома, с бабушкой.

Мой взгляд сверлил её насквозь. Красивая, сука!

– Ну, прости меня! – сказала она.

В моей голове что-то стукнуло. Нет, Оксана не изменилась. Она мне изменяла с этим вот Владиком, с которым живёт сейчас – а почему бы ей не изменить теперь ему? Со мной.

Я вытащил член. Он стоял! Семейная жизнь вредная привычка. С паршивой собаки хоть шерсти клок, а?

– Сосать нужно? – как-то безразлично спросила она.

– Нет, не надо, – сказал я и спрятал член. – По-моему, это для тебя уже наказание.

Витька – работаем вместе – выслушал мою историю. Забавно, он не стрижётся уже год, волосы свисают паклей – и шеф ему прощает этот вид. Интересно, голову он каждый день моет? Короче, я рассказал ему об алиментах, сказал, что сын заболел. Умолчал только о попытке трахнуть бывшую жену.

Его реакция не заставила себя ждать. Он сказал:

– Саня, ты дурак! Чёртова голова! Сына – когда видел?

– Недели две назад.

– Она прикрывается твоим сыном, я уверен! – и, пожевав губами, произнёс важно: – Прошлый раз она просила деньги, чтобы за садик заплатить, правильно? И ты дал!

– Но я не могу не дать, Витёк.

– Я не говорю, чтобы ты не давал. Делай всё официально, через почту. А то получается – ты остаёшься ни с чем, а она на тебя в суд подаёт, видите ли. Сколько долгу насчитали?

– Много, – говорю. – Полгода работать.

– Вот именно… И главное – она придёт снова, и ты ей опять дашь!

– Дам, – говорю.

– Тогда я молчу, чёртова голова, – сказал Витька. Он смотрел на меня осуждающе. Потом ему что-то пришло на ум, и он добавил:

– Тебе её надо наказать.

– Каким образом?

– Только не говори, что её не любишь! Я был удивлён, когда мы бухали у тебя, и ты поставил свадебную кассету для просмотра. Зачем? У тебя музыки, что ли не было какой-нибудь – любой, или фильма – самого отстойного, к примеру?