Л. Аделайн - Что хотят женщины

– Мадам, ваш халатик, – сказал он.

Я выпрямилась, ощущая головокружение, чувствуя себя немножко глупой и счастливой.

Выйдя из воды на коврик и повернувшись, я сунула руки в рукава халата. Доминик закутал меня в него и завязал пояс, энергично растирая мне руки и бока, чтобы высушить кожу.

– Спасибо.

Не глупо ли было говорить это?

А Доминик, наклоняясь, чтобы поднять полотенце и обвязать его вокруг бедер, сказал:

– Сунь руку в карман, Соланж.

Я так и сделала – и достала из кармана маленькую пурпурную коробочку. В ней лежала моя первая подвеска, золотая капелька в центре мягкого облачка. На одной ее стороне было выгравировано слово «Капитуляция», а на другой – римская цифра «I». Подвеска была точно такой же, как подвески на браслете Матильды и на всех браслетах женщин в Особняке, которых я видела в тот день…

– Поможешь? – спросила я, протягивая подвеску Доминику.

Мое сердце бешено колотилось.

– Конечно, – ответил Доминик, и его ловкие пальцы прикрепили подвеску к браслету.

Я подошла к зеркалу над умывальником, чтобы посмотреть на браслет.

– Он просто чудесный, – сказала я, поднимая руку на уровень глаз.

– Как и ты.

Я повернулась к нему лицом:

– Спасибо тебе, Доминик, за… за то, что сумел меня убедить… И за это… – добавила я, показывая на ванну. – А теперь что?

– Ну, теперь я бы предложил тебе немножко отдохнуть. И разрешить мне заняться посудомоечной машиной и раковиной на кухне и еще чем-нибудь, что тебе хотелось бы починить до того, как я уйду.

– Да уж, в моем списке неотложных дел найдется еще кое-что. – Я неловко улыбнулась Доминику в зеркало.

Он поднял с пола свою одежду и вышел, оставив меня стоять посреди ванной на все еще дрожавших ногах. Окна в ванной запотели от пара. Я это сделала. Я сделала нечто такое, чего никогда в жизни не делала: я просто-напросто отдалась прекрасному молодому человеку, которого, наверное, никогда больше не увижу. И я… я горжусь собой!

Я вышла в спальню, сняла с кровати покрывало, уронила на пол халат и голышом скользнула под прохладную простыню. Закрывая глаза, я позволила своей руке скользнуть туда, где начала ощущать легкую боль. Да уж… Я слышала, как Доминик внизу, на кухне, то запускает, то останавливает посудомоечную машину. Потом до меня донеслось позвякивание металла. Чудесно…

Засыпая, я думала о том, что он мог бы исправить по крайней мере еще одну вещь до ухода. Еще одну, и все…

Все произошло слишком уж быстро. Что-то мне подсказывало, что не нужно было приглашать Уилла на тот благотворительный прием в обществе С.Е.К.Р.Е.Т. Но я не прислушалась. И еще что-то велело мне увести Уилла подальше от Пьера Кастиля в ту самую секунду, когда тот открыл рот, чтобы выложить всю правду о С.Е.К.Р.Е.Т. – о сексе, фантазиях, мужчинах, причем в самых грязных выражениях вроде «шлюхи», «суки» и так далее.

Но в ту роковую ночь я просто застыла в темном углу. Я ничего не сказала, когда Пьер объяснял Уиллу, что суть деятельности общества С.Е.К.Р.Е.Т. в том, чтобы «использовать и выбрасывать мужчин». Пьер заявил, что то же самое я проделаю и с Уиллом, если тот мне это позволит, и было похоже, что Уилл ему поверил.

Так сколько было мужчин, Кэсси? Сколько? И с каких все это пор?..

Тайны и ложь теперь окружали меня так же, как они окружали Трачину, бывшую подругу Уилла, женщину, весьма долго державшую его в уверенности, что ребенок, которого она носит, – его. И прошел лишь месяц с тех пор, как Уилл сделал ошеломившее его открытие: все это неправда, ребенок – результат связи Трачины с Каррутерсом Джонстоуном, ранее женатым, а теперь разведенным окружным прокурором, которого она по-настоящему любила. Не то чтобы Уилл любил Трачину. Нет, не любил, но ему ужасно нравилась мысль стать отцом. Я тогда надеялась, что наше счастливое воссоединение сможет помочь ему исцелить эти раны, но они открылись заново, и в этом была моя вина…

– Я… Мне ужасно жаль, что я не рассказала тебе всего раньше, Уилл, но я страшилась узнать, как ты на это отреагируешь, – бормотала я.

Прижимая ладони к его груди, я пыталась объяснить, ради чего было создано общество С.Е.К.Р.Е.Т. и что оно сделало для меня. Но Уилл просто не слушал. Он бешено таращился на Джесси Тернбула, моего бывшего любовника, а теперь друга, который хотел убедиться, что у меня все в порядке.

– Он что, из списка этого года или это прошлогодняя модель, а, Кэсси? – шипел Уилл. – Может, ты и его попросишь отшлепать тебя?