Кристина Лорен: Прекрасный секрет (ЛП)

– Теперь можем идти?

Мои плечи опустились.

– Вообще-то, это письмо от Энтони, – ответила я, хмурясь на экран. – Он хочет видеть меня в своем кабинете, прежде чем я уйду, и я знаю не меньше сотни вещей, которые бы сделала вместо этого.

– Что? – спросила она, наклоняясь, чтобы взглянуть на мой экран. – Что ему надо?

Я покачала головой.

– Без понятия.

– У него что, нет часов? Мы должны были уйти двадцать минут назад.

Я быстро ответила ему, что уже иду, и начала убирать со стола.

– Подождешь меня? – спросила я Пиппу.

Закрывая ящик, Пиппа грустно нахмурилась.

– Мне надо пошевеливаться, ты уж извини, Рубес. Я ждала столько, сколько могла, но у меня еще сегодня куча дел.

Я кивнула, чувствуя, что мне будет неуютно оставаться с Энтони в офисе так поздно.

Коридор уже опустел, когда я вошла в лифт и направилась на шестой этаж.

– Руби, Руби, заходи, – сказал он, собирая какие-то вещи по кабинету складывая их в стоящую на столе коробку. Его уволили? Я могу на это надеяться? – Закрывай дверь и садись.

Я почувствовала, что начинаю хмуриться.

– Но здесь же уже никого нет, – сказала я и оставила дверь открытой.

– Почему родители назвали тебя Руби? – взглядом охватывая мое лицо, спросил он.

Я нахмурилась еще сильнее. Что?

– Гм… Вообще-то, я не уверена. Думаю, им просто понравилось имя.

Энтони придерживался некоторых старых правил ведения бизнеса, и на маленьком столике позади его рабочего стола стоял графин с виски. Он что, выпил?

– Я когда-нибудь рассказывал тебе, что мою бабушку звали Руби?

Я снова посмотрела на виски, пытаясь вспомнить, как много его было в мой последний приход в этот кабинет.

Энтони обошел вокруг стола и сел на ближайший ко мне угол. Его бедро прижалось к моей руке, и я переместилась в кресле.

– Нет, сэр, не рассказывали.

– Нет-нет, не называй меня «сэр», – сказал он, махнув рукой в знак протеста. – Это заставляет меня чувствовать, будто я твой папа, понимаешь? Зови меня Энтони.

– Хорошо. Извините… Энтони…

– Я не твой отец, знаешь ли, – подавшись вперед, сказал он и после многозначительной паузы продолжил: – Не настолько стар.

Я попыталась скрыть содрогание, прокатившееся по всему телу. Я практически видела, как Энтони буквально стекал со своего стола, стремясь оказаться у моих ног. После чего он посмотрел на мою юбку.

– Но я не для этого тебя позвал, – он выпрямился и вытащил файл из стопки на столе. – Я позвал тебя, потому что есть некоторые изменения в планах.

– Да?

– Как это часто бывает, что-то происходит, и вот я уже не могу лететь в Нью-Йорк.

А какое это имеет отношение ко мне? Неужели он думал, я настолько переживала о его отъезде, что ему нужно лично поставить меня об этом в известность?

Я сглотнула, стараясь выглядеть заинтересованной.

– Вы не летите?

– Я нет, – сказал он, улыбаясь и выглядя щедрым и даже снисходительным. – А ты да.

Найл

Устроив поудобнее телефон между ухом и плечом, я собрал стопку бумаг и положил ее перед собой.

– Я понимаю.

На линии воцарилась вибрирующая тишина.

– Понимаешь ? – повторила Порции звенящим от напряжения голосом. – Ты даже ни черта не слушаешь!

Она всегда так раздраженно со мной разговаривала? К сожалению, приходится признать, что так и было.

– Конечно же, я слушаю. Ты говорила, что влипла. Но я не представляю, чем могу тебе помочь, Порция.

– Но мы же об этом договорились, Найл. Пес живет у меня, а на время моего отпуска ты заберешь его к себе. Я как раз собираюсь уезжать и мне нужно, чтобы ты за ним присмотрел. Но если это доставит беспокойство … – Порция замолчала, а эхо на телефонной линии шипело, как разъедающая металл кислота.

– При обычных обстоятельствах я взял бы Дейви к себе, и это не причинило бы никаких неудобств, – спокойно ответил я. Всегда спокойный, всегда терпеливый, даже во время обсуждения, кто будет заботиться о ее собаке, пока она будет на Майорке восстанавливаться от полученного при разводе стресса. – Просто проблема в том, что меня не будет в стране , милая.

Поморщившись, я сдержал проклятие.

Милая .

После шестнадцати лет вместе с некоторыми привычками тяжело расстаться.

Ее ответное молчание было тяжелым и почти осязаемым. Еще два года назад я бы запаниковал из-за этой звенящей тишины в телефонной трубке. Год назад мне бы свело живот.

А сейчас, спустя девять месяцев, как я съехал из нашей квартиры, слушая ее раздраженное молчание, я ощущал себя просто уставшим.