Сьюзен Филлипс: Ну разве она не милашка?

У Колина не было специального, давно продуманного плана мести. Никакого макиавеллиевского замысла, над разработкой которого он проводил бы месяцы и годы. Он никогда бы не дал ей столько власти над собой. Но это еще не означало, что он готов забыть былые оскорбления. О нет. Он просто выжидал, желая посмотреть, куда занесет его писательское воображение.

Обернувшись на телефонный звонок, он поспешил взять трубку и ответить с резким английским акцентом, который не сумели смягчить годы, проведенные в южной глубинке:

— Берн у телефона.

— Колин. Это Уинни. Я несколько раз пыталась тебе дозвониться.

Он работал над третьей главой новой книги.

— Прости, дорогая. Не успел проверить голосовую почту. Что-то важное?

Он отнес телефон к окну. В каретном сарае снова загорелся свет, на этот раз на втором этаже.

— Мы все собрались на потлак. Парни смотрят заключительный этап «Дейтоны», а тебя мы не видели целую вечность. Может, придешь? Мы скучаем по вам, мистер Берн.

Уинни обожала дразнить его, напоминая о былых отношениях учителя и ученицы. Они с мужем были его ближайшими друзьями в Паррише, и на какой-то момент он едва не поддался искушению. Но там, естественно, будут «Сивиллы» и многие другие. Обычно женская болтовня развлекала его, но сегодня он был не в настроении слушать их трескотню.

— Мне нужно еще немного поработать. Пригласи меня в следующий раз, хорошо?

— Конечно.

Колин тупо смотрел в пространство, сожалея, что именно ему придется сообщить неприятную новость.

— Уинни… Свет в каретном сарае.

Несколько мгновений молчания растянулись на целую вечность, прежде чем она ответила, глухо, почти неслышно, без всякого выражения:

— Она вернулась.

— Похоже, что так.

Уинни давно уже не была застенчивым подростком, и теперь под мягким южным выговором прорезались стальные нотки:

— Ну что же. Значит, игра начинается.

Уинни вернулась на кухню как раз в тот момент, когда Линн Перкинс захлопнула свой сотовый.

— Ты не поверишь! — выпалила она, возбужденно блестя глазами.

Уинни тяжело вздохнула, подозревая, что все-таки поверит.

Остальные четыре женщины бросили работу и прислушались. Линн имела привычку почти визжать от волнения, что делало ее удивительно похожей на южную Минни Маус.

— Звонила Рене. Помните, она еще в родстве с Ларри Картером, который работает в «Куик-Март» с тех пор, как окончил курс реабилитации? Угадайте, кто платил за коку у кассы пару часов назад?

Пока Линн медлила, нагнетая напряжение, Уинни взяла нож и заставила себя сосредоточиться на разрезании торта Хейди Петтибоун. Рука едва заметно подрагивала.

Линн, не глядя, сунула сотовый в сумочку.

— Шугар Бет вернулась!

Ложка с прорезями, которую мыла Мэрилин Джаспер, со звоном упала в раковину.

— Не может быть!

— Мы знали, что она возвращается, — вмешалась Хейди, негодующе наморщив лоб. — Хватило же наглости!

— О, этого Шугар Бет не занимать, — напомнила Линн.

— Представляю, какие начнутся неприятности, — пробормотала Эми Грэм, теребя золотой крестик на шее. В старших классах средней школы она считалась самой ревностной христианкой: недаром ее выбрали президентом Библейского клуба. У нее все еще сохранилась тенденция при каждом удобном случае обращать окружающих в свою веру, но Эми была настолько порядочным человеком, что все предпочитали смотреть на этот недостаток сквозь пальцы.

Вот и сейчас она поспешно положила ладонь на руку Уинни.

— Ты в порядке?

— В полном.

Линн ахнула и покаянно потупилась.

— Мне не стоило распускать язык! Опять я веду себя как бесчувственное бревно, верно?

— Как всегда, — кивнула Эми. — Но мы все равно тебя любим.

— И Иисуса тоже, — вставила Мэрилин, прежде чем Эми снова впадет в религиозный экстаз.

Хейди расстроенно дернула за крошечного серебряного медвежонка — сережку, одну из пары, надетой к красно-голубому свитеру, затканному медведями. Она коллекционировала медведей, и иногда ее заносило.

— Как по-вашему, сколько она тут пробудет?

Линн сунула руку за глубокий вырез, поправляя лямку лифчика. Грудь у нее была что надо. Самая большая в их компании, и она любила выставлять ее напоказ.

— Бьюсь об заклад, не слишком долго. Господи, какими же маленькими стервозами мы были!

В кухне воцарилось молчание. Только у Эми хватило мужества высказать вслух то, о чем думали остальные:

— Но не Уинни.

Потому что Уинни не была одной из них. Она одна не принадлежала к клубу. Забавно… потому что именно сейчас она считалась их лидером.