Белла Джуэл - Жизнь после Тайлы

— Я сейчас подъеду, — говорю я, направляясь к входной двери.

— Спасибо, — бормочет он.

Я зову Мейси, и мы вдвоем выходим из дома. Ее придется оставить под присмотром знакомых, прежде чем отправиться к Эйвери, потому что Лена уже ушла. Мейси остается у соседей, а я еду к Эйвери. Паркую машину у ее дома и спешу к двери. Я стучу снова и снова — тишина. Поднимаю голову и вижу, что в ванной горит свет. Она здесь. Подхожу к окну и выбиваю его ногой.

Залезаю внутрь и чувствую, как маленькие осколки впиваются в мою кожу. Мне наплевать.

Через секунду ноги касаются пола, и я взбегаю по лестнице. Иду сразу к ванной и поворачиваю дверную ручку. Заперта, поэтому я начинаю стучать.

— Эйвери! Эйвери! — кричу я и стучу сильнее.

Черт, что если она не здесь? Я достаю телефон и набираю ее. Через мгновение слышу вибрацию ее телефона в ванной, я знаю, она там. Тошнота подкатывает к горлу, и я бью в дверь ногой.

Спустя десять изнурительных минут дверь слетает с петель. Я захожу внутрь и замираю, когда вижу ее. Она свернулась на полу в луже собственной крови.

— Нет! — кричу я, падая на пол возле нее, колени скользят по красной жидкости.

Рядом с ней лежит нож, и из глубоких порезов, которые она сама себе сделала, сочится кровь.

Нет, Эйвери. Нет.

— Детка, — шепчу я, поднимая ее на руки и пачкаясь в ее крови. Сильный запах железа обжигает нос. — Детка, очнись.

Она болтается в моих руках. Бл*дь, о черт, нет. Прижимаю пальцы к ее шее и проверяю пульс. Он есть, но слабеет. Я бегу вниз и вызываю скорую.

— Какой у вас случай?

— Моя девушка порезала запястья, она истекает кровью. Пожалуйста.

— Ваш адрес?

Я называю адрес, и они сообщают, что машина приедет меньше, чем за 10 минут. Что, если у нее нет этих десяти минут? Я кладу ее на диван, мои слезы капают на ее щеки, я разрываю рубашку и оборачиваю ее запястья. Она вся в крови так же, как и я. Я снова беру ее на руки и прижимаю к себе.

— Не умирай, детка. Не умирай. Прости меня. Я люблю тебя. Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Эйвери.

Я раскачиваюсь с ней вперед и назад, пока не чувствую прикосновение к руке. Смотрю сквозь слезы и вижу парамедиков. Один из них забирает ее из моих рук, я слышу, как они переговариваются между собой, но ничего не понимаю. Они выносят ее, и я следую за ней в полном оцепенении.

Боже, пожалуйста. Не дай ей умереть.

***

Эйвери

Иногда становится слишком больно. Иногда ты слишком разрушена, чтобы видеть что-то хорошее. Я больше не могла видеть ничего хорошего, всё, что я видела — это освобождение. Мне нужно освобождение, как воздух.

Я устала испытывать боль. Устала испытывать эту агонию каждый лень. Смерть мамы лишь верхушка айсберга. Эмоций от этого было слишком много.

Не могу сказать, что это было сложно, войти в ванную с ножом в руке. Почему мы всегда выбираем ванную для такого? Почему не постель или кухню? Не знаю, но здесь я со всем покончу. Это не было сложно, потому что я знала, что в конце меня ждет облегчение .

Когда я убрала нож от кожи, она горела. Сердце замерло, когда проступила кровь и медленно стала стекать на пол. Тело начало слабеть, и зрение затуманиваться, я знала, что, наконец, обрету покой. Может сейчас я отправлюсь к ней, может сейчас почувствую, как она обнимает меня снова.

Может сейчас боль прекратиться.

***

Нейт

— Где она? — рявкает Келли, когда бежит по коридору.

Я смотрю на него, в глазах пустота. Моя кожа все еще пропитана ее кровью, и есть большая вероятность, что это последняя ее частичка, которая у меня останется. Врачи забрали ее, как только мы приехали, и я все еще ждал. Ждал услышать эти слова. Есть только два выхода: «она умерла» или «она жива».

Я не знаю, какой будет.

Келли открывает рот, чтобы накричать на меня, но останавливается, когда его взгляд опускается на мое тело. Его лицо бледнеет, он притягивает стул позади себя. Я встаю и кладу руку ему на плечо.

— Скажи, что с ней все в порядке, — хрипит он, в его глазах стоят слезы.

— Не скажу, — сглатываю я, во рту все пересохло. — Я не знаю.

Я роняю голову на руки, сдерживая свои эмоции.

— Это моя вина, — шепчу я. — Я сделал это.

— Нет, — твердым голосом возражает Келли. — Ее отец это сделал.

— Я оставил ее, Кел. Я обещал ей и не сдержал слово.

— Сейчас не время, Нейт. Теперь остается молиться, что она выживет.

Мы сидим в тишине более двух часов. Макс присоединяется к нам, но я не поднимаю головы. Он сказал, что не может найти Лиама, и это пугает еще больше. К третьему часу, наконец, выходит врач, и мы все вскакиваем со своих мест.