Олег Рой - Пятьдесят оттенков Серого волка, или Шапка Live

– Да? Тогда пойдемте, посмотрим внимательнее, – предложила Бабушка.

Профессиональный интерес в голосе заставил Сказительницу побежать вперед, приоткрыть дверь.

Встав посередине «темной террасы», Лариса Степановна развела руки, охватывая поломанное хозяйство:

– Началось все с поломанной музыкальной шкатулки, которую я разбила о стену в знак отчаяния, узнав об измене возлюбленного. Спустя месяцы, правда, выяснилось, что ничего между моим Федюней и этой дурой Зинкой не было… И тогда я поняла, что разбитая шкатулка – больше чем шкатулка. Это Символ! Со временем у нее стали появляться соседи. Все то, что разбила, разрезала, разорвала под влиянием минутного гнева. Я смотрю на разбитые блюдца и понимаю, что их уже невозможно склеить, так же, как невозможно соединить вновь два разбитых сердца. Все эти вещи напоминают о моих ошибках и страхах. Это как музей моего темного прошлого. Каждый раз, когда «под ложечкой сосет», я захожу сюда, включаю лампу и подсчитываю, сколько грехов набралось да сколько пыли, паутины и плесени покрыло мою душеньку.

Лариса Степановна говорила ровно и четко, и под звуки ее голоса Мария Ивановна обошла террасу по периметру. Огромную шляпу так и не сняла и сумку со сменным бельем и одеждой на пыльный пол не поставила.

– Все понятно. Пройдем на кухню, – велела Бабушка.

И целый час Красная Шапочка и Сказительница слушали лекцию о пользе гигиены не только в физическом, но эзотерическом смысле. Бабушка расположилась на диване, где теперь была постель внучки. Шляпу пристроила рядом и села вольготно, подложив под спину пуховую подушку.

– Ты, Лариса Степановна, негативными воспоминаниями засоряешь себя, собирая шлаки. Необходимо все выкинуть и вымыть, несмотря на некоторую боль расставания с предметами. И жизнь станет светлее, – давала наставления Бабушка.

– Поняла! – вдруг вскочила со стула Сказительница, слушавшая Бабушку с приоткрытым ртом. – Резать, не дожидаясь перитонита [16]!

– Примерно так, – вздрогнув от крика Сказительницы, согласилась Бабушка. – Я тебе помогу. Есть лишний халатик?

Каждую минуту Сказительница ожидала проявления необычности у Марии Ивановны. И дождалась.

Переодетая в халат с заплатами под мышками и не со всеми пуговицами, Бабушка вышла в темную террасу, и с потолка на полку перед нею спланировала Брателла, летучая мышь.

– Какая лапочка! – не стала визжать и падать в обморок Мария Ивановна.

– Ты первая, кто не заорал. Уважаю, – Лариса Степановна вдруг забеспокоилась. – Ее тоже будем выкидывать? Она мне досталась вместе с домом. Жила на чердаке. Или это мама ее была, или бабушка.

– Брателлу оставляем, – распорядилась Бабушка. – А живут летучие мыши долго, большие особи дольше собак, до тридцати лет. Сдирай пыльные занавески с мухами, будем чистить ауру.

В ПригорАд Люда приехала к вечеру.

Съемочная группа разбрелась по своим делам. Директор проверял договоры в компьютере, Потапыч и Олег что-то не то привинчивали, не то отвинчивали внутри минивэна, а Ленка ушла к тетке Нине подшивать очередной костюм. И только Сергей Анатольевич курил, сидя на крыльце клуба.

На подъехавшее такси он отреагировал вяло, но увидев выходящую из него Люду-Шапку, подскочил и выкинул сигарету в траву.

– Ты какими судьбами?

– А я к тебе, – уверенно заявила Люда.

Судачащие обо всем на свете сельские женщины при виде роскошной Люды говорить не перестали, но сменили тему.

– Еще одна.

– Ну, фигура у нее похуже моей, – вздернула руками грудь в тесном бюстгальтере под футболкой свиноподобная Соня. – Но задница ничего, мужикам нравятся.

Подъехавший к магазину на «уазике» Борисыч при виде Люды чуть не выпал из машины.

Сергей Анатольевич стал делать приятелю-собутыльнику знаки типа: «сейчас не могу» и «срочное дело».

– Пойдем отсюда, – подхватив под локоть помрежа, Люда потащила его внутрь клуба. – Есть разговор. Много пересняли за эти дни? И где нам посидеть, так сказать, тет-а-тет?

Руки Сергея Анатольевича тут же оказались сначала на талии Люды, а затем и ниже, но опытная в общении с мужчинами, не отличающаяся не то что сентиментальностью, а любым чувством из разряда «романтика», Люда тут же отрезвила Сергея Анатольевича не по рукам, а по лицу.

– Намек понял, – стушевался Сергей Анатольевич, держась за щеку. – Конкретнее – что нужно-то?

Они подошли к колодцу с деревянным навесом и лавочкой около почерневшего сруба.