Вера Колочкова - Коварство, или Тайна дома с мезонином

– Валентина Петровна! Постойте! Куда же вы? Садитесь в машину! Извините меня, что я так глупо расплакалась! – проговорила-прокричала из открытого окна машины Ольга, догнав Тину на самом углу улицы.

– Нет, Оля. Я пройдусь. Ничего.

– Вы очень презираете меня, Валентина Петровна? Что я так с мамой…

– Не знаю, Оленька. Бог тебе судья. Ты поезжай, я сейчас приду…

Дом действительно открылся ей сразу за поворотом. Ничуть за эти годы не изменившись, гордо стоял, выпятив взору белые свои колонночки. Хороший дом. Красивый. Заросший вкруговую кленами. Скоро листья с них полетят, красиво будет… Кленовый желтый лист – вообще вещь в природе необычная. Она помнит, как ходила тогда вокруг дома, собирала в букеты эти словно неведомым мастером причудливо вырезанные, хрупкие и нежные в своем увядании листья, как вдыхала их сырой осенний аромат. А потом был первый снег, и они выглядывали из-под тонкого его белого слоя острыми желтыми концами, будто руки тянули, помощи просящие. Как все это, оказывается, живо и остро помнится. Хотя и не больно уже. Вот он, стоит перед ней, дом с белыми колоннами, мираж из прошлого, а ей и не больно. Наоборот, даже пустота какая-то странная внутри образовалась. А вон и окна мезонина сквозь зеленые пока ветви проглядывают – плотно задернуты черными шторами. Там Антонова библиотека была… Хотя почему была? Наверное, и сейчас есть… Все, все то же самое, ничего тут за долгое ее отсутствие не изменилось. Это она теперь стала другой, а дом – тот же самый…

Так и не смогла Тина до конца определиться в своих чувствах, глядя на этот красивый дом. Нет, ничего, ничего такого особенного она действительно сейчас по отношению к нему не чувствовала. Больше боялась, как говорится. Боялась – нахлынут воспоминания, всю душу напрочь перевернут-перемешают… Нет, не нахлынули никакие воспоминания. Ну, прошли, начиная отсчет от этого красивого дома, долгие годы. Что с того? Хорошие годы, между прочим. Годы с Митенькой, с Анюткой, с жизненными обычными трудностями вперемежку со счастливыми, не так уж и редко выпадающими ей днями, когда душа так здорово умеет летать между землей и небом, красиво расправив перышки… Годы жизни, в общем. Счастливой довольно жизни. Когда-то давно, в детстве еще, она вычитала в одной умной книжке, что счастливый по своей природе человек в любых обстоятельствах счастлив. И в красивом доме с мезонином в большом городе, и в простом бревенчатом доме на белом берегу реки. И рядом со своей любовью, и вдали от нее…

– Что, узнали знакомые места? – тихо спросила сзади подошедшая Ольга. – Сколько вы здесь с отцом прожили, пока… пока…

– Оля, а там, в мезонине, по-прежнему библиотека располагается? – не ответив на ее вопрос, повернулась к ней Тина.

– Ну да… Куда ж она денется-то? Куча пыльных старинных книг…

– Эк ты сейчас презрительно сказала: пыльных, старинных… Я же помню, там такие раритетные издания были!

– Ну да…

– И что теперь с ними будет?

– Как – что? Продам, наверное!

– Да? А может, я куплю у тебя пару собраний? Чтоб память осталась?

– Да ради бога! Только с ценами мне определиться надо. Вы выберите сейчас, что вам нужно, а я позвоню, проконсультируюсь. Если вас по стоимости устроит – забирайте, что ж…

– Спасибо, спасибо, Оля.

– Да ладно, чего там… Отец всю жизнь трясся над этими книгами, знаете ли. А мама также всю жизнь его к этим книгам ревновала… Ну что ж, пойдемте к маме, Валентина Петровна?

– Подожди, Оля. Я сейчас. Подожди…

Тина вдруг остановилась около высокого белого крыльца как вкопанная. Чувствовала – не может она сделать ни шагу. Страшно очень. Страшно посмотреть в глаза Мисюсь, страшно вообще ее не узнать… Такая вдруг паника в ней образовалась, что хоть разворачивайся да обратно беги от этого крыльца сломя голову. Положив руки на грудь, она моргнула нерешительно и, будто извиняясь за свое странное поведение, жалобно произнесла:

– Ой, я так боюсь, Оля…

– Боитесь? Чего? – встав на верхнюю ступеньку и снисходительно посмотрев на нее сверху вниз, торжествующе-насмешливо спросила Ольга. – Вы же так этого хотели, Валентина Петровна! Так решительно настаивали! А теперь испугались, значит? Чего вы испугались-то? Насколько я понимаю, это мама должна бояться встречи с вами. Ничего-ничего! Смелее, Валентина Петровна! Пойдемте, раз уж приехали. Попрощаетесь хоть. Теперь уж точно навсегда. Скоро уже машина за мамой придет…

– Да. Да, Оля. Пойдем.

Враз ослабевшими, подогнувшимися предательски в коленках ногами Тина с трудом одолела невысокие ступени, поднялась вслед за Ольгой на крыльцо. С трудом удержала дыхание. Страшно волнуясь, начала внимательно следить за торопливыми, но четкими действиями своей племянницы – вот она достала большой ключ от первой двери, вот поменьше – от второй… Странно, но даже ключи с тех пор остались теми же самыми. Или ей показалось с перепугу? И старинная дубовая дверь так же охотно-приветливо скрипнула, как когда-то, пропуская ее в этот дом…