Людмила Синицына - Узор счастья

— У нас там тоже киоск есть. Там я по крайней мере за продавцом смогу присмотреть.

По дороге на вокзал Светлана заметила, что подруга за то время, что они не виделись, похудела. И довольно сильно. Дежурства оказались не такими уж легкими, как она пыталась их изобразить. Но любую попытку пожалеть ее Оксана пресекла бы самым решительным образом. Хорошо бы ей съездить домой, но... Обстановка там была настолько сложной, что Светлана даже не заговаривала на эту тему.

— Ну, всего тебе, — Оксана поцеловала Свету в щеку и двинулась по проходу вагона к выходу. Махнув еще раз в окно, она зашагала по платформе к вокзалу.

Суета в вагоне продолжалась. Светлана, не обращая внимания ни на кого, открыла книгу и погрузилась в чтение. Поезд плавно отошел от перрона, утром он остановится у крошечной станции. И в слове «Верхнегорск» конечно же по-прежнему не будет хватать буквы «г». И если бы станция не была конечной, то пассажиры из проносящихся мимо вагонов, глядя в окно, читали бы: «Верхне...орск».

Но на конечный пункт прибывало из всего состава только два вагона. Остальные отцепляли по пути. И все, кто выходил, знали, куда они прибыли.

В вагоне пахло углем. Знакомый дорожный запах. Светлана привалилась к стене, положила книгу и закрыла глаза. Неожиданно для себя она сразу задремала. Ей приснился мужчина с голубыми глазами в хорошо сшитом костюме. Он шел вместе с ней по какому-то просторному помещению. И на душе у нее было радостно. И тревожно. Мужчина распахнул широкие двери. Сердце ее забилось, как не билось еще никогда в жизни. Гулко и сильно: «Бам-бам-бам!» Перед ней разверзлась мрачная бездна. Оттуда в лицо повеяло могильным холодом. Ей стало так страшно, как не бывало никогда. Странное предчувствие беды словно дохнуло в лицо. Светлана открыла глаза.

«Тук-тук-тук!» — монотонно стучали колеса поезда. «Это всего лишь сон. Ничего страшного. Напротив, все очень даже хорошо», — попыталась успокоить она себя. «А кто же это был с пронзительными синими глазами?» — Ответ пришел сразу же. Макс.

И сердце опять забилось. Не колеса поезда, а ее сердце.

«С чего бы это? — удивилась Светлана и снова закрыла глаза. — Все хорошо. Все замечательно».

В день приезда, ближе к вечеру, Светлана уговорила Елену Васильевну прогуляться до реки Малоги:

— Когда мы еще с тобой сможем вот так пройтись?

Они дошли до церкви. Елена Васильевна старалась идти привычным быстрым шагом, но возраст давал о себе знать.

Церковь когда-то стояла на высоком холме. Теперь совсем близко от нее плескались волны. Водохранилище затопило прежний Верхнегорск, который Светлана знала только по старым открыткам, хранившимся в альбоме бабушки. Под воду ушли все другие церкви, мостовые, пристани и даже дома.

— Град Китеж, — негромко проговорила Елена Васильевна.

Они сидели на берегу и смотрели на расстилавшуюся перед ними водную гладь. Погода была тихой, безветренной. И вода, как зеркало, отражала застывшие в небе облака.

— Хорошо, — вздохнула Елена Васильевна. — Теперь тебе не часто доведется сидеть вот так, без дела, и смотреть. Мы на первом курсе как в угаре были. Ты не поверишь, но даже на свидание не хватало времени пойти... Да, кстати, вчера приходил Костя. — Она вопросительно взглянула на внучку.

Та нахмурилась, вспомнив, сколько неприятных минут пережила из-за него весной, как раз перед отъездом в Москву.

В тот день в Доме культуры устроили дискотеку. Рядом с вернувшимся из армии Костей стояли его одноклассники: сумрачный Леша, смешливая круглолицая Таня, добродушный Володя и говорливый Сергей. Ребята выпивали. Костя нет. Но иной раз выходил и возвращался побледневший, со странно блестевшими желтыми глазами. И ловя на себе его тяжелый взгляд, Свете становилось не по себе. Когда Костю провожали, ей было грустно, страшно, что парень, который жил в одном с ней городке, может погибнуть. Но когда он вдруг написал ей, удивилась. Так получилось, что прежде они почти не разговаривали друг с другом. Разве только здоровались да перекидывались парой ничего не значащих фраз. Тем не менее Светлана ответила, пытаясь поддержать, приободрить его. В ее ответном письме не было ничего особенного, ничего доверительного. Обычное дружеское послание. Но он прислал еще одно письмо, второе, третье.

И вдруг пришло сумбурное объяснение. Он клялся, что никого никогда не любил, кроме нее, но не решался признаться. Она была для него как королева. И будет жить как королева, если выйдет за него замуж, когда он вернется. Ни одна пылинка не коснется ее, обещал он.