Юлия Флёри: Только твоя...

— Что думаешь насчёт работы?

— Не знаю, как-то не думается пока…

— Можешь работать у меня. Не вечно же тебе козой скакать. Мне так будет спокойнее. – Добродушно улыбнулся и подмигнул, заметив её смятение. – Ты пока обживайся. В кладовке стоит коляска. Для прогулок. Думаю, пригодится.

Стас ещё немного посуетился рядом, показал всё, объяснил. Ушёл только потому, что на работу было пора.

Они с женой навещали Настю часто, практически ежедневно. Сначала ей казалось, что Стас намерено, подталкивает их с Машей друг к другу, но потом поняла, что та и сама не прочь общаться. Сразу не было понятно: толи и правда, решила дружить, то ли действует по старому доброму принципу: держи друзей близко, а врагов ещё ближе… В любом случае, одной сидеть гораздо сложнее, а так и Данила при деле. Когда свою историю рассказала, Маша и вовсе к ней прониклась, понимала, что Настя точно не соперница, а потом посочувствовала, зная Мохова, хоть и не близко, но достаточно для того, чтобы понять, как он может себя вести.

— И как ты думаешь поступить? Звонила ему уже?

— Даже и не думала. Глупо, наверно, плыть по течению, но мне почему-то кажется, что чем позже я с ним встречусь, тем лучше.

— Стас ему пока тоже не говорил.

— Я знаю. Даже не просила его об этом…

— Он сам через пару недель приедет. Хотя, может и раньше: думаю, и без Стаса найдётся, кому шепнуть.

— В смысле?

— Ну, что? В принципе, я с твоим Моховым познакомилась как раз, когда всё это началось, ну, как ты уехала. И он мне сразу не самым добрым человеком показался, вечно напряжённый, злой. Взгляда доброго не подарит, хотя, что плохого я ему сделала? Это потом мне Стас всё объяснил. Тут чуть ли не план перехват объявили, вознаграждение за информацию обещали. Помню, как-то в офис пришла, не помню уже зачем, а там молодой человек, сказал, что ты раньше с ним встречалась, обещал помочь, если что, за деньги, разумеется.

— Сергей?!

— Не знаю, как звали. Так Стас его чуть ли не пинками вытолкал. Видимо, какие-то свои счёты…

— Кошмар…

— Да ты не волнуйся. Всё же не вчера это было. Егор уже давно о тебе у Стаса ничего не спрашивает…

— Понятно.

— Так, засиделась. – Спохватилась Маша. — Мне же к врачу. Посмотришь Олежку?

— Да, только, наверно, мы с тобой пойдём, как раз и погуляем.

— Да, там детская площадка за углом.

Решили отправиться вместе. Детишки весело резвились на площадке, то в песочнице копались, то на горку взбирались. Падали, вставали и снова куда-нибудь стремительно лезли. Менялись игрушками и звонко смеялись при виде голубей, которые чуть ли за шиворот не лезли, в попытке больше семечек ухватить. Настя присела на скамью, умиляясь, наблюдая за малышами и понимая, какая она всё-таки счастливая. Мимо шли люди, приходили и уходили мамочки с детьми, рядом была поликлиника, поэтому поток людей не прекращался. Но вот, один старичок остановился, правда, уже за скамью зашёл и только потом повернулся. Смотрел долго, вроде как присматривался, Настя внимания не обращала, всё же дети…

— Настя? – Вдруг нерешительно произнёс он и внимательно следил за ответом, хотя та и не спешила: Олег как раз с горки спускался, надо было приглядеть. А когда взгляд подняла на него, сразу улыбнулась.

— Генрих Карлович, как вы тут? Не ожидала вас увидеть. – Руку к нему протянула, предлагая присесть.

— Я живу неподалёку, а вот тебя, действительно, увидеть удивлён. Я знаю, ты уезжала?

— Да, но сейчас вернулась.

— С Егором виделась? – Вдруг спросил он, и Настя замерла, даже про детей на секунду забыла.

— В смысле? – Нерешительно уточнила она, было удивительно осознавать, что преподаватель в курсе событий.

— Он искал тебя. Приходил ко мне, может, я что-нибудь знаю.

— И что?

— Ничего. Адрес твоих родителей в институте попросил и уехал. Сказал, что обидел тебя.

— Так и сказал?.. Он у родителей бы?

— А как же! – Так воскликнул, будто это в порядке вещей. – Ты прости его…

— Всё в порядке… Я… ничего такого не думаю.

— Но я ведь вижу... Знаю, он сложный человек, с тяжёлым характером. Сам даже не может с ним справиться иногда. Но одно точно: он очень хорошо к тебе относится.

— Это он так сказал?

— Это я видел. Своими глазами.

Генрих Карлович своей ладонью руки Насти прикрыл, тепло разошлось по телу. Он прилично сдал за эти годы, поэтому Настя его и не сразу узнала, но по-прежнему видел всё у самого корня. Ему хотелось верить, но это было сложно. Никто кроме Насти не видел тогда этого взгляда, который говорил о многом. И о его отношении к ней, в частности.